Раз пенёк, два пенёк - [81]

В самый разгар веселья появился Петя. На этот раз он пришёл не один, а с Татьяной. Синий, не мудрствуя лукаво, постучал в комнату к ребятам и по-свойски проследовал туда. Панкратыч заскрипел зубами от злости. Предатель! А давно ли бутылку вместе пили!

Клавка подошла к церковным руинам и, сунув два пальца в рот, коротко свистнула. Вскоре из подвального окна показалась Генькина голова.

— Греби сюда!

Борода, ступая по битому кирпичу, прошла за полуразрушенную стену. Скрипнул и открылся прогнивший чёрный люк — почти незаметный, поросший мхом. На свет Божий из церковного подземелья вылезли Шрам с Гендосом.

— Ну, что? — как обычно, Иван был немногословен.

Клавка бухнула сумку наземь:

— Прикид, хавчик.

— Капуста? — Шрам пристально смотрел на Бороду.

— Полтинничек вот насобирала. Уж не обессудьте, хлопчики, сколь смогла, — Клавка достала из-за пазухи пять замусоленных десяток.

Конечно, она не отдала последнее. А самой на что жить потом?

— Да, вот ещё котлы и ксива. Генька, на тебя похожа фотка, если особо не приглядываться.

Борода выудила оттуда же «командирские» часы и водительское удостоверение. ДорОгой баба ошмонала спавшего на обочине в канаве фраера. По привычке.

— А ну, дай! — Иван протянул руку.

Часы Шраму понравились. Он одел их себе на запястье, аккуратно застегнув кожаный ремешок. Подышал на циферблат, потёр об рукав. Красота!

Потом бегло осмотрел права:

— Так: Суслонов Борис Борисыч. А что, похож на Гендоса, в натуре! Все категории имеются, даже на мотоцикл. Держи, шофёр-профессионал.

— Эх, мать моя женщина, ещё бы машину к этим правам! — Генка протянул татуированную руку за ксивой.

— Ну, что ж, родные. Удачи вам! — Клавке не терпелось поскорее расстаться с прежними друзьями.

— От души, за всё! И — храни тебя Бог, Клавушка! — поблагодарил бабу Иван.

Борода отправилась к Прохору. В свой, ставший уже родным, дом.

Петя давно говорил. Остальные внимательно слушали его.

— Так вот, я о чём толкую. Ходит ли Кабан по ночам, пьёт ли он кровь — досконально неизвестно никому. И личное дело каждого — верить в это, или нет. Но, Юльку, от греха подальше, Танюха завтра отправляет в город. Алан, отвезёшь на вокзал девчонку?

— Без проблем! — кивнул осетин.

— А ночные кошмары психически здоровому, непьющему человеку… так просто являться не могут. Здесь дело нечисто. Короче говоря, если существуют какие-то способы тормознуть этого упыря, то я — в деле! — Петя закончил.

От долгой речи у Синего пересохло в горле, и он закашлялся. Алан протянул гостю стопочку. Петя запрокинул спиртное в глотку, даже не поморщившись. Закусывать он не стал.

— Способы есть, — подала голос Вера, — но они, мягко говоря, не совсем этичны. Да и противозаконны, если уж начистоту. Поэтому…

— Поэтому что? — Петя хотел ясности.

Вера кивнула на ребят:

— Они всё знают. В общих чертах.

— Кентуха, просвети, — обратился Синий к Шурке, справедливо считая его самым близким из всех присутствующих.

Кудрявый ухмыльнулся:

— Откопать могилу и воткнуть в сердце кол. Старый, проверенный, дедовский способ. В общих чертах.

Охнула Татьяна. Петя помолчал минуту и повторил глухим голосом:

— Я в деле. Решайте поскорее, когда пойдём кончать кровососа. Иначе, эта тварь начнёт людей изводить, к бабке не ходи.

— Ну, как, джигиты? — насмешливо спросила Вера.

— Почему нет? Этот ублюдок хотел меня убить. Да и тебя, Васька, тоже. Пошли завтра вечерком, раскопаем могилу и воткнём что надо куда надо! — согласился, наконец, Алан.

— Вот, как раз, вбивать кол в сердце я не смогу. Хоть убейте меня! — воспротивился Васька.

— Тссс! Громко разговариваете, — приложил палец к губам Шурка.

На коридоре послышалась возня. Вдруг зазвенело ведро в прихожей, потом хлопнула входная дверь.

— Панкратыч, гнида! — Синий кинулся к выходу. Но бывшего плотника уже след простыл.

— Что, нас подслушивали? — удивился Алан.

— Похоже на то. Панкратыч — первый стукач на посёлке. Боюсь, сдаст нас участковому. Вот же мразь, а! — засокрушался Петя.

Девчата испуганно молчали. Алан барабанил пальцами по столу, Васька в замешательстве протирал очки.

Лишь Шурка беспечно махнул рукой:

— Панкратычу веры нет. Ефимов его и слушать не станет. Бог не выдаст, свинья не съест!

— Твои бы слова, да Богу в уши! — пробормотал Синий.

Домой Панкратыч так и не явился.

Шрам с Гендосом решили переночевать в церковном подвале. Завтра предстояло подняться в четыре утра, пешком добираться до станции. А оттуда дружки планировали сесть на поезд дальнего следования и… поминай, как звали!

Переодевшись и утолив голод, беглецы устроились на ночлег. Генка скоро засопел, уткнувшись носом в рюкзак. Ивану же не спалось. Он лежал на постели из веток и чутко прислушивался к каждому звуку, доносящемуся снаружи. «Командирские» часы высвечивались в темноте фосфорным циферблатом. Удобная штука! Иван поднёс запястье к уху и с удовольствием прислушался. Хороши часики, за «командирские» добрая слава идёт.

Угомонились птицы, запищал где-то одинокий комар. Наступал вечер. Наконец, задремал и Шрам.

Ефимов устроил засаду в квартире почившей Афиногеновны. Он выбрал диспозицию за шкафом: видимость хорошая, а самого не заметно. Приготовившись к долгому сидению, старший лейтенант принёс с собой бутылку молока и солидную краюху чёрного хлеба. Оружия при участковом не имелось. Только толстая палка, на крайний случай, лежала у Ефимова между ног. Он сидел, затаившись, и слушал, как тараканы шуршали лапами по отклеившимся обоям, да беспокойные крысы попискивали в углу.