Раз пенёк, два пенёк - [58]

Суслонов независимо сплюнул:

— Конечно, справимся. На что нам этот калека?

Втроём они пошли в дом, за усопшим. Шурка остался курить возле автобуса.

— А чегой-то крышка набекрень? Кажись, не закрыта, — Боря отличался острым зрением.

— Вроде вчера гвоздями забили, — недоумённо ответила хозяйка, уставившись на «домовину».

И в самом деле, крышка сверху лежала неровно. Шляпки гвоздей торчали, словно кто-то вскрывал гроб. Снова Татьяне сделалось страшно.

— Наверное, решили переколотить. Отодрали да забыли. Работнички, твою медь, — со знанием дела подвёл итог Суслонов, — тащи молоток, Танюха.

Он поправил крышку и ловко забил гвозди. Отошёл в сторону, полюбовался работой.

Потом кивнул Синему:

— Берёмся, Петруха. Держи крепче, Кабан тяжёлый.

Вытащив гроб из дома, с трудом засунули его в заднюю дверь автобуса. Петя забрал у Суслонова трёшник и отправился восвояси. Боря включил передачу, транспорт попилил бетонкой — в райцентр.

Татьяна опасливо оглядела избу. Вроде и свой дом, родной, а… как-то не по себе, жутковато, после братца!

Перекрестясь, она прошла внутрь. Спокойно, спокойно. Видишь ведь, дурёха, ничего страшного не случилось! Посуда не бита, телевизор, комод, шкап — всё на местах своих стоит. Хватит уже дрожать, нервные клетки не восстанавливаются!

Женщина заглянула в свою комнату. Господи, что это?! Свят! Свят! Свят!

Постель Татьяны, всегда аккуратно заправленная, была буквально выпотрошена! Из рваного тюфяка торчали клочья ваты, от подушек остались только перья, а икона, много лет висевшая над кроватью, разбитая в щепки валялась на полу.

Истошно визжа, хозяйка выскочила прочь из дома.

— Ты, Кудря, слушай меня, да мотай на ус. Вот я, Борис Суслонов — человек, уважаемый в нашем посёлке. С Лаврентьичем я запросто, почти как с тобой. Или, участковый, например. Всегда мне — здрасьте, до свидания. И ни слова грубого. А почему? Да потому, что я не пью. Человек не пьёт — ему почёт и уважение.

А взять, скажем, Петю Синего, соседа вашего. Да его даже собаки всерьёз не воспринимают! Пустой человек. Мы с Синим в одном классе учились, и, скажу тебе честно, Петя был в уважухе. Дерзкий парень, отчаянный. Многого мог бы добиться в жизни, но не захотел. Водочкой увлёкся. Результат, как говорится — налицо.

Я к чему разговор-то веду? Ты пей вина поменьше, если не хочешь быть таким, как Петя. Вон, друг твой очкастый, как его? Васька, да. Не пьёт ведь. Умный, сразу видно. Так и ты будь поумнее, — Боря крутил баранку и между делом учил жизни непутёвого Шурку.

Плохой участок дороги они благополучно миновали, Суслонову можно было больше не переживать. До райцентра оставался час пути. Дорога петляла между сопками, вековые ели сменялись березняком, но, ни одной деревни не попалось на их пути.

— Здесь люди-то хоть есть? — озадаченно потеребил ухо Шурка.

— Попадаются. Но чаще — медведи, гы-гы! — Суслонов показал в усмешке длинные, жёлтые от папирос, зубы.

Боря окончательно успокоился и продолжил свои разглагольствования. До обеда они успевают в райцентр. Сегодня быстренько — шох-ворох — дела приделать, а утром назад. С грузом «двести», как сказал участковый. Ха, шутник старлей! Кабан уже и не Кабан, а груз. Правда, что у тебя, Кудря, он пузырёк отобрал? Откуда знаю? Боря Суслонов много чего знает, да только лишнего не трындит.

Так, под болтовню Бори, и доехали. Суслонов сразу же проследовал на территорию морга, благо дорогу туда знал.

Дверь в невесёлое учреждение была закрыта, но на стене красовался электрический звонок. В него Боря и позвонил. Через несколько минут дверь распахнулась, на пороге показался кудлатый санитар с опухшей физиономией.

Мужчина попытался придать лицу официальное выражение:

— Слушаю вас.

Боря протянул пятерню патологоанатому:

— Здорово, кореш. Я из Березняков, помнишь меня?

Санитар равнодушно покачал головой:

— Нет.

— Возьмёшь «клиента»? — шофёр льстиво заглянул в пустые глаза собеседника.

— Нет, — последовал жёсткий ответ.

— А почему? — вцепился в ладонь санитара Суслонов.

— А потому. Завтра с утра — милости просим. Сегодня — нет. Санитарный день, — опухший дохнул в Борино лицо водочным перегаром.

Но от Суслонова не так-то просто было отделаться. Он, не выпуская руки кудлатого, принялся что-то шептать ему в ухо. Спустя некоторое время, служитель смерти благосклонно кивнул и протянул руку. Боря сунул в кулак санитара мятую бумажку, судя по синему цвету — пятёрку.

Вопрос решился положительно для обеих сторон. Патологоанатомы обогатились на пять рублей. Суслонов тоже не остался внакладе: на «представительские цели» Грендельманом был выделен целый червонец — пятёрочку Боря сэкономил.

Кабан был оперативно выгружен и перенесён в мертвецкую. После чего березняковцы скоренько покинули сие заведение. Они торопились в больницу.

Шурка прошёл рентген. Как и предполагалось, оказался перелом. Хорошо, что без смещения. Руку загипсовали, травматолог предписал явиться на приём через три недели. К тому времени Шурка рассчитывал уже покинуть Березняки. Не беда, дома тоже есть больница!

Суслонов вообще развеселился. Кончил дело, гуляй смело! Как раз погулять, вернее — гульнуть налево — Боря и хотел. Кроме «представительской» десятки, Грендельман выдал шофёру так называемые «кормовые». Десятку на двоих. Шурка об этом не знал.