Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек? - [8]

— Вы думаете, такой вариант возможен?

— Нет, уверена, что нет. Глэдис очень совестливая девушка.

— Но молодому человеку такая мысль, по-вашему, могла прийти в голову?

Мисс Морлей негодующе фыркнула.

— Еще бы! Даже не сомневаюсь.

— А чем занимается этот юноша? Как, кстати, его зовут?

— Картер, Фрэнк Картер. Он, кажется, служит… или служил страховым агентом. Месяц с лишним назад он потерял работу, а новую, похоже, еще не нашел. Генри говорил — и, смею думать, не напрасно, — что этот молодой человек законченный негодяй. Глэдис одолжила ему что-то из своих сбережений, и Генри очень негодовал по этому поводу.

Джепп внезапно оживился и, проницательно взглянув на мисс Морлей, спросил:

— Ваш брат, случайно, не убеждал эту девушку расторгнуть помолвку?

— И не раз. Я точно знаю.

— Тогда, наверное, этот Фрэнк Картер затаил злобу против вашего брата.

— Чушь! — гаркнула мисс Морлей молодецким голосом, весьма подходящим для ее гренадерской наружности. — Уж не думаете ли вы, что брата застрелил Фрэнк Картер? Разумеется, Генри советовал Глэдис порвать с этим парнем, но она не слушала его советов, она безумно влюблена в своего Фрэнка.

— Не знаете ли вы, кто еще мог затаить обиду на вашего брата?

Мисс Морлей только покачала головой.

— А как он ладил со своим коллегой, мистером Райли?

— Ладил, если с ирландцем вообще можно ладить! — ядовито заметила мисс Морлей.

— Что вы хотите этим сказать, мисс Морлей?

— Ну, вы же знаете, какой у них нрав, у этих ирландцев, они обожают шум, суету. Мистера Райли хлебом не корми, только дай поспорить о политике.

— Это все?

— Все. Мистер Райли, конечно, несносен, но он превосходный специалист, во всяком случае, так считал брат.

— И чем же он несносен? — настаивал Джепп.

Мисс Морлей, очевидно, мучили сомнения, но в конце концов она решилась.

— Пьет многовато, — поморщившись, сказала она. — Однако, прошу вас, пусть это останется между нами.

— И что же, между вашим братом и мистером Райли случались размолвки из-за этого?

— Генри пару раз высказывался по поводу этой его слабости. У стоматолога должна быть твердая рука, — назидательно проговорила мисс Морлей. — А пациент, разве станет он доверять доктору, от которого пахнет спиртным!

Джепп кивнул, соглашаясь.

— Не могли бы вы посвятить нас в финансовые дела вашего брата? — спросил он.

— Генри имел неплохой заработок и часть денег откладывал на черный день. Кроме того, у каждого из нас есть небольшой доход от собственности, оставленной нам отцом.

Деликатно кашлянув, Джепп спросил:

— Вы, наверное, не знаете, но… но оставил ли ваш брат завещание?

— Оставил… И я могу вам сообщить его содержание. Сотню фунтов он завещал Глэдис Невилл, а все остальное — мне.

— Понятно. Теперь…

В дверь громко забарабанили, и из-за нее показалась физиономия Альфреда. Он, выпучив глаза, уставился на джентльменов и выпалил:

— Тут мисс Невилл! Она вернулась! Спрашивает, можно ли ей войти.

Джепп кивнул, а мисс Морлей проговорила:

— Скажи, пусть войдет, Альфред.

— О'кей! — лихо воскликнул тот и исчез.

Тяжело вздохнув, мисс Морлей сказала так, точно каждое слово начиналось с заглавной буквы:

— Поистине, Этот Мальчик — Тяжкое Испытание Для Всех Нас.

4

Глэдис Невилл была высокая, немного анемичная блондинка лет двадцати восьми. Несмотря на сильное волнение, владевшее ею, в ней сразу угадывались живой ум и деловитость.

Под предлогом, что ему нужно просмотреть бумаги мистера Морлея, Джепп увел Глэдис в маленькую комнату рядом с камином.

Девушка все время твердила:

— Просто в голове не укладывается. Невероятно! Мистер Морлей не мог этого сделать!

И при этом настойчиво повторяла, что он ни в малейшей степени не был ни обеспокоен, ни встревожен.

— Сегодня вас вызвали, мисс Невилл… — начал было Джепп, но она его перебила:

— Да, кто-то зло подшутил надо мной! Как ужасно, что находятся люди, способные на такие поступки. Ужасно!

— Что вы хотите этим сказать, мисс Невилл?

— Понимаете, с моей тетушкой ничего не случилось. Она прекрасно себя чувствует. Когда я внезапно нагрянула к ней, она ничего не могла понять. Конечно, я обрадовалась, увидев ее в добром здравии, но, признаться, была крайне раздосадована. Послать такую телеграмму! Я же просто голову потеряла от страха!

— У вас сохранилась эта телеграмма, мисс Невилл?

— Нет, я ее выбросила, на станции, кажется. В ней было всего несколько слов: «Ночью у тетушки случился удар. Приезжайте немедленно».

— А вам не пришла мысль, что… ну… — Джепп деликатно кашлянул, — телеграмму мог послать ваш друг, мистер Картер?

— Фрэнк? Чего ради? О! Понимаю, вы хотите сказать, что мы с ним нарочно все это подстроили? Нет, уверяю вас, инспектор, ни он, ни я на такое не способны.

Она была искренне возмущена, и Джеппу стоило некоторого труда успокоить ее. И только когда он стал расспрашивать ее о пациентах, назначенных на сегодняшнее утро, она обрела прежний деловитый вид.

— Все они зарегистрированы в этой книге. Вы ее, наверное, уже видели. Я могу почти всех вам назвать. Десять часов — миссис Соме по поводу новой вставной челюсти. Десять тридцать — леди Грант, почтенная старая дама с Лаундс-сквер. Одиннадцать часов — мосье Эркюль Пуаро, он приходит регулярно… ах, вы же здесь, мосье Пуаро, простите! Вот уж действительно, я сегодня сама не своя! Одиннадцать тридцать — мистер Алистер Блант, банкир, вы, вероятно, о нем слышали: он ненадолго, так как мистер Морлей в прошлый раз уже подготовил полость, оставалось только поставить пломбы. Затем мисс Сейнсбери Сил, у нее неожиданно разболелся зуб, она позвонила, и мистер Морлей выкроил для нее время. Страшно разговорчивая особа, рот у нее просто не закрывается — и к тому же очень суетливая. Затем, двенадцать часов — мистер Эмбериотис, это новый пациент, звонил из отеля «Савой». У мистера Морлея много пациентов-иностранцев, особенно американцев. Затем, двенадцать тридцать — мисс Кирби. Она приезжает из Уэртинга