Райское яблоко - [45]
Кроме того, что Таисия запела, она начала позволять себе и разные другие вольности: подсовывала, к примеру, отцу Непифодию укоризненные записочки, в которых сообщала ему о его прегрешениях и давала совершенно неправомочные советы. Придя как-то раз от заутрени и севши за стол, чтобы завтракать, отец Непифодий с удивлением обнаружил в хлебнице целую гору каких-то серо-синих бумажек. Развернув одну, он увидел корявым и недружелюбным почерком написанное ему нарекание: «А если ты Божий слуга, зачем ты сегодня так лыбился?» Оторопев от прочитанного, отец Непифодий развернул еще одну записочку: «Зачем на поганую девку глядел, когда причащал?» Остальные бумажки отец Непифодий даже и разворачивать не стал, а, отодвинув от себя чашку с чаем, призвал к себе матушку Таисию.
– Записочки вы мне писали? – спросил он ее очень резко.
– Ну, я, – ответила мрачно Таисия.
– Зачем беспокоились, матушка? Я вас пригласил мне по дому помочь, а вы себя ангелом, что ль, возомнили?
Таисия сразу набычилась.
– Боюсь, пропадете вы, батюшка. Вот что. О ближнем радею.
У отца Непифодия задрожали руки.
– А вы не радейте! Свои дела есть!
– Возьму в мир вернусь! – Таисия всхлипнула громко. – Найду человека по сердцу, с понятием…
– На все воля Божия, матушка! Конечно, в миру вам просторнее будет…
Матушка подозрительно посмотрела на него.
– Напрасно вы так раскудахтались, батюшка! Куда мне, монахине, в мир возвращаться? А то, что вот вы о просторе мечтаете, так это младенцу последнему видно! Хотела я вас остеречь от греха, да не получилось! Погибнете, батюшка!
Отец Непифодий вздохнул, но сдержался.
– Господь не допустит. Молюсь и надеюсь…
– Надейся, надейся… – под нос себе пробормотала Таисия и с достоинством удалилась.
Ясно было по всему, что затея совместного платонического проживания с самой непривлекательной из женщин провалилась, ибо именно эта женщина и стала сильнейшим источником раздражения.
С тоскою разглядывая фотографии собственной молодости, где был он еще не при сане, а просто Валерой, отец Непифодий пугался того, что с наглостью диких растений (вернее сказать, сорняков) прорастало в его неустойчивой, жалкой душе. Ощущение было таким, как будто его расчленили на части и каждая часть требовала к себе особого внимания. Раньше, когда отца Непифодия спрашивали, бывало, как выглядит Бог и почему человеку нельзя хоть раз увидеть Его, чтобы потом уже не сомневаться, он отвечал очень просто, однако продуманно: «А можете ли вы увидеть любовь?» При таком ответе спрашивающий обычно таращил глаза, а отец Непифодий продолжал:
– Вы можете увидеть влюбленных, любящих, можете увидеть младенца – плод человеческой любви, но саму любовь вы увидеть не можете и объяснить ее не можете, потому что она принадлежит к числу самых великих тайн, завещанных нам от Господа.
Услышав такое рассуждение, паства чесала в затылках, но отцу Непифодию верила на слово и не сомневалась. Да сам-то он тоже ведь не сомневался! Вторым вопросом обычно был вопрос о посмертной жизни. Учитывая, что люди, приходящие на его проповеди, не отличались ни большим воображением, ни особой ученостью, отец Непифодий шел на компромисс: если бы он имел дело с какими-нибудь европейскими богословами, он бы, конечно, с удовольствием блеснул и цитатами из отцов церкви, и ссылками на египетскую «Книгу мертвых», а заодно и на тибетскую книгу под тем же названием, и легко было бы припугнуть сердечных, процитировав, например, слова «богоравного» Ахиллеса из гомеровской «Илиады», который так красноречиво жалуется Одиссею из подземного царства Аида:
– О Одиссей, утешения в смерти мне дать не надейся:
Лучше б хотел я живой, как поденщик, работая в поле,
Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный,
Нежели здесь над бездушными царствовать, мертвым.
Но европейские богословы на Клязьму не приезжали, и отцу Непифодию приходилось довольствоваться ссылками на медицинские свидетельства, от которых кровь в жилах останавливалась. Старухи тут же начинали оседать друг на дружку и креститься, а интеллигенция – в основном техническая, ищущая точных и научных подтверждений робкому своему религиозному чувству, победно приосанивалась.
– Я предлагаю вам, – вдохновенно говорил отец Непифодий, – записи американского врача Роллингза, которому приходилось часто иметь дело с реанимацией пациентов. Вот пишет он, как делает массаж сердца практически умершему человеку. И что вы думаете? Как только на минуту к этому человеку возвращалось сознание, он начинал умолять врача: «Доктор! Ради Бога, продолжайте!» Роллингз, разумеется, поинтересовался, что же его так пугает. «Я ведь в аду! – закричал пациент. – Как только сердце мое останавливается, я тут же оказываюсь в аду!»
Понятно, что врал этот Роллингз нещадно, но кто ему, Роллингзу, станет судьею? Не он один врет, а работа тяжелая – хотелось ее приукрасить немного.
Но все это было раньше: и проповеди, и примеры, а теперь отцу Непифодию самому стало страшно. И так страшно, что он просыпался по ночам и вскакивал, обливаясь холодным потом. При жене он не сомневался, что смерть – штука временная, и помри кто-нибудь из них первым, второй последует за ним через разумное время, и встретятся они в пятом каком-нибудь измерении, где, может быть, кущи, а может, не кущи, но точно не хуже, чем летом на Клязьме. Со смертью своей круглолицей, смешливой, всегда вкусно пахнущей Тани отец Непифодий почувствовал, как он нуждается в твердом сейчас доказательстве того, что есть вечность и там, на просторе, гуляет сейчас дорогая жена. Ах, если бы знали его прихожане: и эти старухи в линялых платочках, и эти вот интеллигенты в очках, и эти «крутые» в крестах во всю грудь, в какое отчаянье он приходил, когда умолял ее, Таню, родную, подать ему знак, сообщить, что напрасно он так надрывается, так себя мучает!
Роман Ирины Муравьевой «Веселые ребята» стал событием 2005 года. Он не только вошел в short-list Букеровской премии, был издан на нескольких иностранных языках, но и вызвал лавину откликов. Чем же так привлекло читателей и издателей это произведение?«Веселые ребята» — это роман о московских Дафнисе и Хлое конца шестидесятых. Это роман об их первой любви и нарастающей сексуальности, с которой они обращаются так же, как и их античные предшественники, несмотря на запугивания родителей, ханжеское морализаторство учителей, требования кодекса молодых строителей коммунизма.Обращение автора к теме пола показательно: по отношению к сексу, его проблемам можно дать исчерпывающую характеристику времени и миру.
«…Увез ее куда-то любимый человек. Нам с бабушкой писала редко, а потом и вовсе перестала. Так что я выросла без материнской ласки. Жили мы бедно, на одну бабушкину пенсию, а она еще выпить любила, потому что у нее, Вася, тоже жизнь была тяжелая, одно горе. Я в школе училась хорошо, книжки любила читать, про любовь очень любила, и фильмов много про любовь смотрела. И я, Вася, думаю, что ничего нет лучше, чем когда один человек другого любит и у них дети родятся…».
В календаре есть особая дата, объединяющая всех людей нашей страны от мала до велика. Единый порыв заставляет их строгать оливье, закупать шампанское и загадывать желания во время боя курантов. Таково традиционное празднование Нового года. Но иногда оно идет не по привычным канонам. Особенно часто это случается у писателей, чья творческая натура постоянно вовлекает их в приключения. В этом сборнике – самые яркие и позитивные рассказы о Новом годе из жизни лучших современных писателей.
Роман «Любовь фрау Клейст» — это не попсовая песенка-одногодка, а виртуозное симфоническое произведение, созданное на века. Это роман-музыка, которую можно слушать многократно, потому что все в ней — наслаждение: великолепный язык, поразительное чувство ритма, полифония мотивов и та правда, которая приоткрывает завесу над вечностью. Это роман о любви, которая защищает человека от постоянного осознания своей смертности. Это книга о страсти, которая, как тайфун, вовлекает в свой дикий счастливый вираж две души и разрушает все вокруг.
Полина ничего не делала, чтобы быть красивой, – ее великолепие было дано ей природой. Ни отрок, ни муж, ни старец не могли пройти мимо прекрасной девушки. Соблазненная учителем сольфеджио, Попелька (так звали ее родители) вскоре стала Музой писателя. Потом художника. Затем талантливого скрипача. В ее движении – из рук в руки – скрывался поиск. Поиск того абсолюта, который делает любовь – взаимной, счастье – полным, красоту – вечной, сродни «Песни Песней» царя Соломона.
Вчерашняя гимназистка, воздушная барышня, воспитанная на стихах Пушкина, превращается в любящую женщину и самоотверженную мать. Для её маленькой семейной жизни большие исторические потрясения начала XX века – простые будни, когда смерть – обычное явление; когда привычен страх, что ты вынешь из конверта письмо от того, кого уже нет. И невозможно уберечься от страданий. Но они не только пригибают к земле, но и направляют ввысь.«Барышня» – первый роман семейной саги, задуманной автором в трёх книгах.
Уволившись с приевшейся работы, Тамбудзай поселилась в хостеле для молодежи, и перспективы, открывшиеся перед ней, крайне туманны. Она упорно пытается выстроить свою жизнь, однако за каждым следующим поворотом ее поджидают все новые неудачи и унижения. Что станется, когда суровая реальность возобладает над тем будущим, к которому она стремилась? Это роман о том, что бывает, когда все надежды терпят крах. Сквозь жизнь и стремления одной девушки Цици Дангарембга демонстрирует судьбу целой нации. Острая и пронзительная, эта книга об обществе, будущем и настоящих ударах судьбы. Роман, история которого началась еще в 1988 году, когда вышла первая часть этой условной трилогии, в 2020 году попал в шорт-лист Букеровской премии не просто так.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Бьяртни Гистласон, смотритель общины и хозяин одной из лучших исландских ферм, долгое время хранил письмо от своей возлюбленной Хельги, с которой его связывала запретная и страстная любовь. Он не откликнулся на ее зов и не смог последовать за ней в город и новую жизнь, и годы спустя решается наконец объяснить, почему, и пишет ответ на письмо Хельги. Исповедь Бьяртни полна любви к родному краю, животным на ферме, полной жизни и цветения Хельге, а также тоски по ее физическому присутствию и той возможной жизни, от которой он был вынужден отказаться. Тесно связанный с историческими преданиями и героическими сказаниями Исландии, роман Бергсвейна Биргиссона воспевает традиции, любовь к земле, предкам и женщине.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Прежде всего не мешает сказать, что Иван Петрович Белкин был самого нервного характера, и это часто препятствовало его счастью. Он и рад был бы родиться таким, какими родились его приятели, – люди веселые, грубоватые и, главное, рвущиеся к ежесекундному жизненному наслаждению, но – увы! – не родился.Тревога снедала его…».
В бунинском рассказе «Легкое дыхание» пятнадцатилетняя гимназистка Оля Мещерская говорит начальнице гимназии: «Простите, madame, вы ошибаетесь. Я – женщина. И виноват в этом знаете кто?» Вера, героиня романа «Соблазнитель», никого не обвиняет. Никто не виноват в том, что первая любовь обрушилась на нее не романтическими мечтами и не невинными поцелуями с одноклассником, но постоянной опасностью разоблачения, позора и страстью такой сокрушительной силы, что вряд ли она может похвастаться той главной приметой женской красоты, которой хвастается Оля Мещерская.