Райские пастбища - [54]

За три месяца Пэт управился с отделкой, положил иллюстрацию из журнала в бумажник и отправился в Сан-Франциско. В конторе мебельной компании он выложил картинку на стол.

– Мне нужна вот такая мебель, — сказал он.

– Вы, конечно, имеете в виду не оригиналы.

– То есть как это оригиналы?

– Ну… старинную мебель. Дешевле чем за тридцать тысяч ее не купить.

У Пэта вытянулось лицо. Мечта о комнате, казалось, рухнула.

– А… А я и не знал.

– Мы можем сделать хорошие копии, — успокоил его управляющий.

– А, ну что ж. Это было бы прекрасно. А сколько это будет стоить?

Был призван агент по закупкам. Втроем они перебрали все, изображенное на картинке, и управляющий составил список: сервировочный столик, раздвижной с откидной крышкой стол, кресла — одно деревянное резное, второе с плетеным сиденьем и третье мягкое, с высокой спинкой, каминная скамеечка; лоскутные коврики, портьеры из вощеного ситца, лампы с матовыми стеклянными абажурами и хрустальными подвесками, горка и расписной тонкий фарфор, подсвечники из латуни и канделябры.

– М-да, это будет стоить примерно три тысячи, мистер Хамберт.

Пэт нахмурился. А собственно зачем копить деньги?

– Когда вы сможете мне все это прислать? — спросил он.

В ожидания известия о том, что мебель прибыла в Салинас, Пэт ежедневно натирал полы и довел их до такой кондиции, что они заблестели, как тихая гладь озера. Из гостиной он выбирался задом, затирая за собой щеткой чуть заметные следы. Но вот контейнеры с мебелью прибыли на грузовую станцию. Чтобы перевезти их, ему пришлось сделать на своем грузовичке четыре рейса, причем каждый раз ночью, тайком. В воздухе запахло интригой.

Пэт распаковал контейнеры в гараже, внес в комнату кресла и столики и, сверяясь с картинкой, расставил их по местам. В ту ночь отблески огня рекой текли из камина, а на натертом полу отражались блики ламп, заключенных в матовые абажуры. Жирный тигр на коврике подрагивал в танцующем свете пламени.

Пэт вышел на кухню и затворил дверь. Потом снова, очень медленно, он открыл ее и остановился на пороге. Комната словно излучала радужную теплоту. Блеск латуни был еще великолепнее, чем он воображал. На краешках блюд, расставленных в горке, вспыхивали искры. Пэт стоял молча, он пытался подобрать самую подходящую интонацию. «Она мне в общем-то всегда нравилась, — сказал он как можно более небрежно. — Вот я и подумал, может, вам захочется на нее взглянуть». Вдруг ужасная мысль заставила его остановиться: «Да ведь одна она не может сюда прийти. Разве позволительно девушке вечером идти к одинокому мужчине? Соседи сплетничать начнут, да и вообще не захочет она». Он был горько разочарован. «Конечно, с ней должна будет пойти мамаша. Но… может, мамаша и не будет нам особенно мешать. Останется где-то там, и все».

И вот, когда все наконец было готово, на него напала нерешительность. Дни шли, а он все не торопился с приглашением. Прокручивал в уме свою пьесу вновь и вновь и теперь уже точно знал, где она остановится, как будет выглядеть, что скажет. Он сочинил множество фраз, которые она, наверное, скажет. Прошла неделя, а он все еще не шел к Мэнро.

Но вот наступил день, когда он наконец решился. «Такие дела нельзя откладывать вечно. Пойду сегодня вечером». После обеда он надел парадный костюм и направился к дому Мэнро. Пешком, конечно, — до их фермы всего четверть мили. Сегодня он ее не пригласит, это ясно. К ее приходу нужно все подготовить: чтобы в камине горел огонь и лампы сияли. Ночь была холодная и очень темная. Пэт, спотыкаясь, брел проселочной дорогой, размышляя, во что превратятся его блестящие ботинки.

В доме Мэнро светились все окна. Возле ворот стояло довольно много автомобилей. «У них вечеринка, — подумал Пэт. — Приглашу ее как-нибудь в другой раз. Нельзя же ее приглашать перед всей этой публикой». Мелькнула даже мысль, не повернуть ли назад, пока не поздно. «Впрочем, это будет выглядеть довольно странно, если я вдруг приглашу ее в гости после того, как несколько месяцев вообще не видел. Она обязательно что-нибудь заподозрит».

Когда он вошел в дом, его встретил Берт Мэнро и стал радостно трясти его руку.

– Да это же Пэт Хамберт! — завопил он. — Пэт, старина, где ты от нас скрывался?

– Занимался по вечерам.

– Вот здорово, что ты пришел, а то я уж сам к тебе собирался. Ты, конечно, слышал новость?

– Какую новость?

– Да ведь в будущую субботу наша Мэй выходит замуж за Билла Уайтсайда. Я хотел попросить тебя помочь нам на свадьбе. Мы все устраиваем дома, а потом будет угощение. Ты ведь всегда помогал, когда устраивали вечеринки в школе, пока не засел за учебу.

Он взял Пэта под руку и потащил его в дом. Из комнаты по ту сторону холла раздавался хор голосов.

Пэт держался твердо. Тут пригодилась его небрежная манера, которую он выработал, разыгрывая свою пьесу.

– Замечательно, мистер Мэнро. В следующую субботу, вы говорите? С удовольствием вам помогу. Нет, нет, остаться никак не могу. Мне нужно зайти в лавку. — Они вновь обменялись рукопожатием, и Пэт медленно направился к двери.

Он был так несчастен, что ему хотелось хоть на время спрятаться, зарыться в какую-нибудь темную нору, где никто его не увидит. Он машинально брел к дому. Дом, большой, нескладный, был темен и невыносимо мрачен. Пэт вошел в сарай, медленно поднялся по стремянке и растянулся на сеновале. Все его мысли будто ссохлись и съежились. Больше всего ему не хотелось заходить в дом. Он боялся, что снова запрет дверь в гостиную. И тогда на долгие годы в этой дивной комнате поселятся два перепуганных привидения, а Пэт, сидя на кухне, будет воображать, как они тоскливо смотрят на призрак огня.