Район Змеи - [9]

– Мать не знает, что я планирую.

– Скажи. Скажи этой особи.

– Месть.

Усики пробежали по ее лицу, губам, телу, хватая запах. Работница не понимала. Взятые отдельно, особи маджат были довольно ограничены. Работница не годилась для передачи эмоциональной информации и, зная об этом, Раен использовала ее осторожно и с беспокойством. Ее с детства предупреждали: будь внимательна с ними. Сбитые с толку маджат опасны. Они могли вызвать Воина.

Усики исчезли, и внезапно Раен ощутила отсутствие их прикосновения. Другие Работницы тут же заполнили пустоту, без устали гладя ее тело.

– Пошла за Матерью?

– Да, за Матерью.

Она всматривалась в темноту, ошеломленная эйфорией успеха. С трудом провела ладонью по конечностям и усикам Работниц, коснулась липких от слизи ран, потом шевельнулась, проверяя свои силы.

– Есть какие-нибудь ази в пределах слышимости? – спросила Раен.

– Мать должна вызвать ази.

– Я встану, – спокойно и решительно заявила девушка.

Работницы помогли ей. Усики и клешни поддерживали ее и подталкивали, возможно, ощущая сознательную целенаправленность движений. Она опиралась об их кожистые тела и хитиновые панцири, веря им, несмотря на страх перед болью. Их знание законов равновесия было инстинктивным и, значит, лучшим из возможных. С их помощью она поднялась, не совсем понимая, где верх, а где низ, и протянула руки во мрак, касаясь суставов, усиков и твердых оболочек клешней. Потом с трудом сделала несколько шагов по неровному полу; Работницы двигались вместе с ней, поддерживая девушку уверенно и деликатно.

– Отведите меня к Матери, – сказала она.

Песня прозвучала хриплой угрозой.

– Опасность для королевы, – перевела одна из них, и остальные повторили те же слова.

Они боялись за Мать, и это было понятно: ведь Раен тоже самка, а в кургане могла находиться только одна женская особь. Работницы по-прежнему поддерживали ее, пытались кормить, успокаивали. Она отвернулась, повергнув их в еще большее замешательство. Девушка испытывала боль, ноги были как ватные. Рана от ожога на бедре от усилия открылась, и Работницы позаботились о ней, покрыв влажными прикосновениями. Открытая рана напомнила о прежней боли. У Раен было время подумать, что может ждать самку-пришелицу, но она не хотела этого делать. Мать наверняка контролирует все, что здесь происходит, и до сих пор терпит ее присутствие.

Работница, кажется, вернулась, Раен определила это по общему движению в направлении потока воздуха.

– Приведите, – произнесла пришедшая на языке людей, в знак вежливости. – Мать разрешила.

Раен двинулась к этому голосу, направляемая мягкими прикосновениями покрытых щетинками конечностей. Вслепую протягивала она руки в темноту, идя за дуновением воздуха. Туннели были высокие и широкие… должны были быть такими, ведь по ним ходили высокие Воины. Когда правая стена внезапно исчезла, Раен упала и застонала от боли: твердая земля коснулась ее раны. Работницы обеспокоенно застрекотали, немедленно подняли ее и повели дальше, уже более осторожно. Становилось теплее, и капли пота появились на ее обнаженной коже, беспокоя Работниц, которые лихорадочно пытались не отставать от нее и одновременно удалять вызывающую беспорядок влагу.

Туннель стал вдруг виден в слабом сиянии – первом свете, который она видела за бесчисленные дни. Это было единственное доказательство того, что она не ослепла, хотя свет был настолько слаб, что не было уверенности, действительно ли она ем видит… круги, овалы, какие-то бесформенные фигуры. Потом она сообразила, что на самом деле видит, что эти силуэты – отверстия, сквозь которые пробивается бледно-зеленая фосфоресценция. Там мелькали тени маджат, двуногие, в определенных позах обманчиво человеческие, словно тени мужчин в богатых одеждах.

Раен ускорила шаги и едва не потеряла сознания в тепле помещения. С трудом сохраняя равновесие, подпираемая со всех сторон, предстала она перед Матерью.

ОНА заполняла всю Камеру. Раен повисла в объятиях Работниц, ошеломленная видом той, чье существование управляло курганом, разум которой был центром коллективного Разума. Если здесь существовал хотя бы один индивидуум, то именно ОНА – легенда детства, окруженная массой Трутней, самцов, поблескивающих хитиновым богатством кургана, словно в сцене из бредового сна.

Воздух заколебался.

– Ты такая МАЛЕНЬКАЯ, – произнесла Мать. Раен вздрогнула от звуков этого голоса, сотрясшего стены Камеры и заставившего завибрировать кости.

– Ты прекрасна, – прошептала Раен, и слезы брызнули из ее глаз, слезы волнения и боли одновременно.

Мать осталась довольна. Ее слуховые усики выдвинулись вперед, она склонила свою большую голову и клешнями подтянула Раен к себе, после чего коснулась усиками Слез.

– Соль, – заметила она.

– Да.

– Ты уже здорова.

– Скоро буду.

Гигантская голова склонилась еще ниже.

– Разведчики сообщают, что Кетиуй закрыто для них. Такого еще не было никогда с тех пор, как возникли эти холмы. На границе Кетиуй мы убили Работницу из красного кургана. Видишь ли, молочная королева, Работницы не появляются, пока Воины не очистят территорию. Мы нашли в ней следы свежих воспоминаний зеленых и золотистых. И людей. И жидкостей жизни. Зеленые сотрудничают с золотистыми, нас избегают. Почему?