Район: начало - [24]

Серое трёхэтажное здание появилось впереди, подсвечиваемое горевшими патрульными машинами и оставшимися целыми фонарями. Из зарешёченных окон стреляли в сторону одинокого микрофургона из нескольких «калашей». За фургоном прятались скрюченные фигуры, огрызаясь в ответ из разнокалиберных стволов. Кто? Зачем? Да какая разница? Семёныч ухмыльнулся и начал действовать.

Несколькими прыжками он перемахнул через бетонные блоки, совсем недавно привезённые и складированные у расширяющегося торгового центра напротив ОВД. Сместился ползком ещё ближе к микрофургону, чуть приподнялся, высматривая первые цели. «Ну, надо же, – подумалось ему, – и почему я не удивляюсь?».

Ментовку атаковали люди Жёлтого, местного авторитета. Каким образом урле пришло в голову это делать – прапорщика не интересовало. Да и по барабану, если учесть, что они сейчас были помехами, стоявшими между ним и оружейной комнатой ОВД.

Сейчас «синие» старательно старались обстреливать зарешёченные окна, откуда по ним огрызались автоматными очередями. Урки были вооружены хуже: карабины, гладкоствольные ружья и дробовики. И захватить «дворец правосудия» они, судя по всему, хотели на энтузиазме. Во всяком случае, именно так оно и выглядело. Хотя дела у них явно шли не лучшим образом. Если только, конечно, «микроавтобусные» стрелки не были прикрытием и выполняли отвлекающий манёвр. Но в любом случае, судьба их была решена. Ангел смерти, в лице Семёныча, самым решительным образом намеревался прекратить чинимые ими безобразия и нарушения Уголовного кодекса РФ.

АКСУ дёрнулся, отправляя в полёт маленькие свинцовые кусочки. Стрелял прапорщик экономно, понимая, что пока патроны тратить за просто так нельзя. Несколькими одиночными он снял троих из семи нападавших. Остальные, как ни странно, решили спастись бегством. Наверняка вообразив, что это менты устроили вылазку. Сбежать он позволил только одному, и то недалеко. Затвор клацнул, доказывая, что патроны в магазине кончились. Семёныч выхватил собственный «макар», в стволе которого уже торчал патрон. Вскинул руку и, почти не целясь, выстрелил. Как будто ткнул указательным пальцем и при этом попал точно туда, куда и хотел. Беглец упал.

– Эй, мужики! – Прапорщик поднял вверх руку с автоматом. – Свои, бля…

Дверь ОВД чуть скрипнула. В образовавшуюся щель осторожно выглянул один из коллег Семёныча, Сашка Кирьеченко. Внимательно пригляделся, не опуская ствол «ксюхи»:

– Семён,ты?

– Да я, я, ёпт. Слышь, Санёк, пошли стволы у этих охотников соберём.

– Иду. Там никого нет больше?

– Нет тут никого, одни дохлые.

Кирьеченко нырнул назад, и появился спустя несколько секунд. Дверь снова скрипнула, закрываясь. Семёныч матюгнулся про себя. Двери в ОВД были надёжные, стальные. А он собирался тихо «вальнуть» сержанта за машиной, после чего быстренько навести порядок внутри здания. Ну, да ладно. Не вышло так, выйдет эдак.

Покойников они обшмонали быстро, стараясь не обращать внимания на всё больше и больше увеличивающийся странный шум с гамом, который нарастал повсюду. Небо не спешило становиться нормальным, и всё также оставалось подёрнутым зеленоватой пеленой. Вдобавок ко всему начал сгущаться тот самый непонятный туман, который прапорщик уже видел. И туман этот ему абсолютно не нравился, интуитивно и на рефлексах. Что-то было в нём неправильное, казался он живым, как бы бредово это не казалось. Семёныч окриком поторопил сержанта, снимающего с самого дальнего из трупаков, того самого беглеца, охотничий жилет, набитый патронами с картечью и жаканом. Заходя в двери ГОВД ни один, ни другой – не оглянулся. И потому никто не увидел, как туман, двигающийся мягко и быстро, накрыл тела. Через некоторое время в его глубине что-то зашевелилось, пытаясь встать.

Кирьеченко с лязгом задвинул засов, отгораживаясь от окружающего мира. Устало сполз по стене, смахнув пот со лба. Положил рядом четыре ствола и патронташи с жилетами. Достал из мятой пачки «восьмёрки», несколько сигарет, одну за другой. Почти все оказались сломанными. Наконец одна попалась целая и он нервно закурил.

– Сколько вас здесь? – Семёныч тоже прислонился к стене. – А?

– Пятеро с лейтенантом. Только летёху ранили. Он как раз на улицу выполз, хотел домой дозвониться. Думал, мобильник внутри не берёт. Дозвонился, ёлки-моталки. Не знаю, выживет или нет. Чего же такое случилось, Семён? Ничего не помню, как кувалдой по башке саданули. Ладно, хоть мои на югах, к тёще поехали, к морю. Дела-а-а-а…

– Как сажа бела… – Кирпичников, мрачный и плотный старшина, стоявший у окна, повернулся к ним. – А ты чего один, Семёныч? Где остальные?

– Нету остальных. – Прапорщик сплюнул под ноги. – Один шею сломал, потому что за рулём был. А второму задержанный засадил нож, сука, сзади. Где заныкал, так и не понял. Завалил его, тварь поганую, ёпт…

– Да? – Кирпич, как его называли за спиной сослуживцы, недоверчиво покачал головой. – Если вы куда въехали, то мне тогда непонятно, чего ты такой целый. Не подскажешь?

– Подскажу, чего ж не подсказать-то… – Семёныч кивнул головой. И выстрелил, мгновенно выкинув вперёд руку с пистолетом. Пуля вошла старшине точно между бровей, отбросив того на стену и выбив из головы красноватый большой сгусток, шмякнувший о штукатурку и потёкший вниз, на упавшего милиционера.