Район: начало - [22]

Хлопья густого зеленоватого тумана, скапливающиеся повсюду, оседающие на землю, стелящиеся над землёй, вдоль стен и заборов. Хлопья, из которых в сторону то и дело пробегающих по улицам людей выстреливали плотные вытянутые нити, похожие на щупальца. Еле уловимое взглядом движение. Мгновенно обвивающиеся вокруг корпуса плотные и маслянисто поблёскивающие «усы». Рывок, крик, захлёбывающийся в тумане. Тишина…

Те люди, что мелькали на улицах… Люди ли, подобные им, неизменившиеся ни на миг, или те, кто уже потеряли человеческий облик?!! Они скользили вокруг тенями. Постоянно возникая из темноты и теряясь в ней же, едва завидев свет фар. Ни один из них не бросился к машине, вернее почти не один.

Была старая женщина, стоявшая посреди дороги на коленях, как сперва показалось беглецам. И Мансур уже решил рискнуть остановиться, а Надя была готова открыть дверь, но… В свете фар оба ясно увидели, что из-под старой, застиранной ночнушки, единственной одежды, бывшей на ней, украшенной аляповатыми цветами, торчат вовсе не колени. Выпуклые белёсые сегменты, перекатывающиеся как кольца у дождевого червя. Вот, что было ниже задравшегося подола ночной рубашки ещё советского производства.

И был маленький мальчишка, одиноко стоящий на перекрёстке у здания бывшего кинотеатра. Он стоял прямо посередине на линии разделительной полосы в свете то и дело моргавших в бешеном темпе всё ещё работающих светофоров. Пяти, максимум шести лет, невысокий, худенький, с кудряшками. Одетый в пижамку со спайдер-меном и светлые носочки. Надя всхлипнула, глядя на него, не пойми как оказавшегося на улице. А потом обернулся, и в машине мгновенно стало тихо.

Ветер чуть шевельнул совсем невесомые локоны, открывая лицо с большими, светящимися изнутри серебристым светом, глазами и абсолютно гладкой нижней частью лица. Мальчишка просто смотрел на них, ни делая никаких попыток что-либо сделать. И они видели потом, отъезжая, в зеркале удаляющиеся отблески в его глазах.

Машина терпеливо вывела их туда, куда вёл её Мансур. Они почти повернули к нужной грунтовке, такой близкой, такой необходимой…

Удар сзади, сильный, придающий ускорение и того немалой скорости автомобиля. Побелевшие костяшки пальцев на руле. Расширившиеся от страха глаза обоих. Столб…

Когда Мансур, застонав от боли в руке, повернул голову к девушке, то понял, что все его попытки выбраться из города были бесполезными. Надя лежала головой на панели, не шевелясь, и не издавая ни звука. Он скрипнул зубами и услышал лязг за разбитым окном. Там высилась махина грузовика, КамАЗа или Татры, и от неё кто-то в их сторону. Кто-то высокий, неуверенно шагающий и тащивший что-то тяжёлое и металлическое, задевающее об асфальт.

***

Чернота, чернота вокруг…

Лишь изредка вспыхивает красным что-то…

И боль, боль, боль…

Она повсюду. Она проникает в каждый нерв. Рвущая. Огненная…

Мирону было очень и очень плохо. Толчками откуда-то снизу, равномерно и мощно накатывали волны ослепляющей боли, раскалённой добела. Он застонал, приходя в себя, с ужасом возвращаясь из того небытия, в котором царили чёрно-красные тени и всполохи. Он не хотел этого, но организму было глубоко наплевать на желания пэтэушника. Организм вёл собственную жизнь, наполненную саботажем по отношению к собственному владельцу.

Где он? Что с ним? Мысли вяло прокатывались в голове, оттесняемые в сторону пульсирующими толчками. Думать не хотелось, но ничего другого не оставалось, и он начал вспоминать, не обращая внимания на то, что почему-то его мерно трясёт и на то, что со всех сторон доносится невнятная какофония.

Мастерская, да…автомобильная мастерская. Зеленоватый свет, который пришёл после вспышки. Блистающие мириадами изумрудных капель туманные волны, окружившие всё вокруг. А потом взрыв, да-да, взрыв. А ещё?..

Балка от крана и двигатель… Он летит вниз, медленно и неумолимо, и ничего нельзя сделать, потому что ноги отказали. Движок летит в своей замедленной съёмке, чуть переворачиваясь, красуясь закрашенной ржавчиной и отполированными деталями и рёбрами. И становится всё ближе и ближе. Да, именно так. Куда он упал?..

Да что значит куда упал? На его ноги он хряснулся, и отправил в нокаут, глубокий и чёрный. А потом он полз, вернее – старался ползти. Потому что рядом, там, где находился ГАЗон – происходило что-то страшное. Там был тот лошок, которого подняло вверх, закручивая в невообразимые узлы, видимые во всполохах пламени. И что?!

В голове Мирона со скрипом проворачивались мысли, толкая память, ставшую такой вязкой… Что, что ж там было?!! И тут он вспомнил:

Как ломало и выкручивало тело Лёшки…

Как воронкой закрутило вокруг него металл частей автомобиля…

Как брызгали в стороны струйки крови…

Он вспомнил это, как и то, что существо, которое было уже не тем неформалом, которого он постоянно шпынял, наклонилось над ним. Крупная дрожь пробежала по искалеченному телу парня, когда до него дошло, что он жив. Но раз так, то что же случилось? И почему его трясёт, как будто он лежит в плацкартном вагоне?

Мирон постарался покрутить головой, с трудом сосредотачиваясь на том, чтобы сфокусировать взгляд. Увидел прямо перед собой блестящий металлический шарнир, покрытый коркой запёкшейся крови. Взбугрившиеся шрамы вокруг него, рваную майку чёрного цвета, кабель, выходивший из большой прорехи и поднимающийся вверх. Поднял голову и со страхом увидел лицо того, кто был с ним в мастерской.