Рай социопата. Сборник рассказов - [5]

Шрифт
Интервал

Вскоре сидеть в зале ресторана стало скучно, и я вышел на улицу, где расположился на летней террасе под навесом. В нескольких метрах от меня пролегала проезжая часть и парковка, где меня поджидал мой верный «Форд». На другой стороне улицы одиноко скучали старые двухэтажные домики: кирпичные, выкрашенные причудливым оранжевым цветом. Между ними и проезжей частью зеленел газон с хаотично рассаженными по нему кустарниками. Вдоль дороги стояло несколько аккуратно припаркованных автомобилей.

Я выпил еще несколько рюмок. Изрядно принятый за короткий промежуток времени спирт быстро проник в кровь и растекся по всему организму. Оценивать происходящее стало намного проще. Я закурил сигарету, развалился в плетеном кресле и улыбнулся. В ту минуту мне даже нравилось то, что происходит: вокруг опустевший мир, и я, словно герой фантастического романа, путешествую по его просторам в поисках выживших и причин всего произошедшего. С этими мыслями мне захотелось непременно продолжить свой путь.

Вернувшись в ресторан, я раздобыл на кухне переносной контейнер со льдом, загрузил в него несколько бутылок крепкого алкоголя, оказавшегося наименее отвратительным во время дегустации. Туда же, в контейнер, отправились полдюжины бутылок пива, которые я обнаружил в холодильнике бара. В отдельный пакет я сложил различные закуски. Всю подготовленную провизию я положил рядом с собой на переднее пассажирское сиденье и продолжил движение в сторону шоссе.

Я решил ехать дальше по трассе до тех пор, пока не встречу кого-нибудь из людей или не найду причину их исчезновения. В ресторане я изрядно успел накидаться, поэтому управлял автомобилем довольно небрежно, выезжая то на встречную полосу, то на обочину. Несмотря на это, я чувствовал себя уверенно и решительно разгонял двигатель до максимальных оборотов, одновременно попивая пиво и покуривая сигареты.

Пустая дорога, зеленый змий в крови, – я чувствовал себя в полной безопасности. До тех пор, пока не потянулся к контейнеру со льдом за очередной бутылкой пива, – автомобиль резко затрясло. Повернув голову в сторону лобового стекла, я увидел, что на огромной скорости несусь по грунтовой обочине. Инстинктивно я резко вывернул руль влево, автомобиль ушел в занос, продолжая стремительно лететь в канаву. Это все, что я успел запомнить. Дальше последовал удар, и глаза, перед закрытием век, успели запечатлеть, как сминается лобовое стекло, а из руля вылетает подушка безопасности.

Еще один удар по голове слева.

Еще один справа.

И еще один – уже не помню, с какой стороны…


Я услышал стон и открыл глаза. Приходя в сознание, я начал понимать, что стон издавал я сам. Пошевелиться не мог: ноги были крепко зажаты приборной панелью, а грудная клетка рулем. Правая нога, судя по ощущениям, была сломана. За сдутой подушкой безопасности и смятой панелью с рулевым колесом я даже не видел, что с моими ногами, но если левой я еще мог немного пошевелить, то при попытке сделать это правой возникала жуткая боль. Чувствовал, как по ногам течет кровь. Слабость, головокружение, чувствовал себя все хуже и хуже; в отчаянии осознавал, что надолго меня не хватит. Сквозь смятое лобовое стекло я увидел дым из под капота. Еще и сгореть заживо не хватало!

«Помогите!» – прохрипел я, обреченно закрывая глаза. Я понимал, насколько бессмысленно в моем случае звать на помощь. Мало того, что я зажат в разбитой машине на обочине посреди леса, так еще и люди до одного пропали отовсюду, а они мне сейчас были бы так нужны.

Инстинктивно я качал головой из стороны в сторону, пытаясь таким образом замедлить потерю сознания. Стоило только голове прекратить движение и застыть на месте, как меня тут же охватывал страх неминуемой смерти. Мне казалось, что если не буду двигаться, то в ту же секунду вырублюсь навечно.

Огляделся по сторонам. Контейнер со льдом лежал расколотый под пассажирским сидением, а бутылки с алкоголем разбросаны по всему салону, некоторые были разбиты. Смог дотянуться рукой до бутылки с водкой, оказавшейся на сидении рядом со мной. Она уцелела, была почти полной. Корчась от боли и приложив усилия, открутил крышку и стал лить водку на ноги, надеясь таким образом обеззаразить раны и остановить кровотечение, если оно еще продолжалось.

Спустя минуту я почувствовал сильное жжение в правой ноге: видимо, спирт добрался до открытой раны. Стиснув зубы, я вылил почти всю водку, оставив немного на донышке и, приложив горлышко к губам, в два глотка допил остатки. От водки меня чуть не стошнило. Я попытался найти закуску, но в зоне досягаемости ничего не оказалось.

В глазах начинало темнеть. Животный страх неминуемой гибели все сильнее и сильнее нагнетал чувство безнадежности, отчаяния. То и дело я, медленно и ненадолго открывая глаза, судорожно дергал головой то вверх, то в стороны, – эти движения позволяли мне чувствовать, что я еще жив.

Не помню, как долго это продолжалось.


Я проснулся от солнечного света, пробивавшегося через окно на мою кровать. Скинув одеяло, я осмотрел ноги: они были целые, свободно двигались, на них не было никакой крови. И я в своей кровати, у себя дома. Это был просто сон. Ужасный сон, но такой реалистичный! Я помнил все в мельчайших подробностях: как остался один во всем мире, и эта авария… Ну, конечно, такое могло случится только во сне!


Еще от автора Евгений Худяков
Капюшон, фары, пистолет Марголина

Что движет киллером при выборе профессии? Ненависть к людям, деньги, безысходность? А может быть прошлое, которое не оставляет в покое? Эта история о бывшем спецназовце, жизнь которого перевернулась в один миг. Теперь он скрывает свое лицо под капюшоном, а прошлое – за поддельными документами. Его ищут силовики и бандиты. Он ищет справедливость.


Рекомендуем почитать
Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси

В сборник вошли двенадцать повестей и рассказов, созданных писателями с юга Китая — Дун Си, Фань Ипином, Чжу Шаньпо, Гуан Панем и др. Гуанси-Чжуанский автономный район — один из самых красивых уголков Поднебесной, чьи открыточные виды прославили Китай во всем мире. Одновременно в Гуанси бурлит литературная жизнь, в полной мере отражающая победы и проблемы современного Китая. Разнообразные по сюжету и творческому методу произведения сборника демонстрируют многомерный облик новейшей китайской литературы.Для читателей старше 16 лет.


Рок-н-ролл мертв

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Слова и жесты

История одной ночи двоих двадцатилетних, полная разговоров о сексе, отношениях, политике, философии и людях. Много сигарет и алкоголя, модной одежды и красивых интерьеров, цинизма и грусти.


Серебряный меридиан

Роман Флоры Олломоуц «Серебряный меридиан» своеобразен по композиции, историческому охвату и, главное, вызовет несомненный интерес своей причастностью к одному из центральных вопросов мирового шекспироведения. Активно обсуждаемая проблема авторства шекспировских произведений представлена довольно неожиданной, но художественно вполне оправданной версией, которая и составляет главный внутренний нерв книги. Джеймс Эджерли, владелец и режиссер одного из многочисленных театров современного Саутуорка, района Национального театра и шекспировского «Глобуса» на южном берегу Темзы, пишет роман о Великом Барде.


Маски духа

Эта книга – о нас и наших душах, скрытых под различными масками. Маска – связующий элемент прозы Ефима Бершина. Та, что прикрывает весь видимый и невидимый мир и меняется сама. Вот и мелькают на страницах книги то Пушкин, то Юрий Левитанский, то царь Соломон. Все они современники – потому что времени, по Бершину, нет. Есть его маска, создавшая ненужные перегородки.


По любви

Прозаик Эдуард Поляков очень любит своих героев – простых русских людей, соль земли, тех самых, на которых земля и держится. И пишет о них так, что у читателей душа переворачивается. Кандидат филологических наук, выбравший темой диссертации творчество Валентина Распутина, Эдуард Поляков смело может считаться его достойным продолжателем.