Рай социопата. Сборник рассказов - [3]

Шрифт
Интервал

Пока я ужинал, на улице стемнело, и я решил выкурить сигарету, первую за день. После нескольких часов штудирования Фрейда наверно даже некурящий захотел бы сделать затяжку. Решил бросать не сразу, а постепенно, как делал уже много раз, правда, – безуспешно. На балконе было свежо и прекрасно. Летний теплый вечер. Полумрак дворовых фонарей, приятный ветерок. К удивлению, на улице было очень тихо, безлюдно.

День вообще прошел прекрасно: никто не сверлил стены, как это обычно бывает по субботам; никто не звонил по телефону, предлагая поучаствовать в соцопросе; никто не ломился в дверь, чтобы продать картошку, поменять счетчики воды или поговорить о боге. Хотя, недавно я отключил дверной звонок и совсем забыл об этом. Может поэтому никто и не беспокоил. И это прекрасно. Никаких смартфонов, никакого телевизора, никаких людей. Чудный день. Я провел его в тишине и, главное, с пользой для себя.

Докурив сигарету, я щелчком пальца отправил окурок вниз, вернулся в квартиру, почистил зубы и лег спать, оставив открытыми все окна. Во дворе сегодня никто не сидел на скамейках, и сигнализации на автомобилях не пищали. Чудесная ночь, даже соседи умолкли: никто не включал музыку и не пел караоке.

На следующее утро я проснулся довольно рано. Настроение было свежим, прекрасным, день – солнечным, и я решил поехать в парк, прокатиться на роликах. Хоть я и любил сидеть дома, но делать это второй день подряд показалось скучным.

Я быстро позавтракал, вышел из квартиры и вызвал лифт. По закону подлости в нем должны были находиться какие-нибудь соседи сверху. Мне всегда везет на них. Каждый раз, когда жду лифт, приезжает не пустой. А потом, по пути, еще несколько раз на этажах останавливается. Когда в лифте один человек, я все же захожу, но если двое или трое, – делаю вид, что кого-то жду и прошу ехать дальше. Не понимаю людей, которые заталкивают свои тучные тела в маленький лифт, в котором уже кто-то едет. При этом, они часто покашливают, кряхтят себе под нос и после этого выдают что-нибудь вроде: «Потеснимся немножко, а? В тесноте, да не в обиде, хе-хе-хе». Придурки. Что за нездоровое стремление прижаться к кому-нибудь, тем более к незнакомцу? Порой, проще по лестнице спуститься.

На этот раз мне повезло. Лифт пришел пустой. Кроме того, он был на удивление чист. Со стен пропали маркерные надписи, оставленные когда-то глупыми подростками, а пол был тщательно вымыт и даже очищен от некогда прилипших к нему жевательных резинок. Видимо, не я один накануне производил капитальную уборку.

Без нежелательных попутчиков я благополучно спустился на первый этаж и вышел на улицу. Летний солнечный свет резко ударил в глаза. Я прищурился, прикрыв лицо рукой, словно вышел из темной пещеры, в которой провел много времени.

Во дворе дома, среди припаркованных автомобилей, стоял мой старый «Форд». В багажнике лежали роликовые коньки, купленные мной еще по весне; вот они и дождались своего часа.

Выехав со двора, я оказался на проезжей части, которая обычно бывает очень оживленной, но в тот день все было по-другому. Во дворе и на парковочных местах вдоль улицы стояли автомобили, но по дороге никто не ехал. Улица была пуста. Меня это слегка удивило, но удивило приятно. Когда еще проедешь на машине по совершенно пустой улице? Ведь в наше время пробки даже ночью перестали быть редкостью. Мне пришла в голову мысль, что дорогу могли перекрыть в связи с каким-нибудь марафоном, праздничным шествием или велопробегом. В этом случае мне бояться было нечего: я законопослушно выехал со двора, никто меня не останавливал, запрещающих знаков я не видел.

Набирая скорость, я проехал около километра и, к своему удивлению, так и не встретил ни встречных, ни попутных автомобилей. Что было более странным, я не увидел и ни одного человека. Необычно, словно город вымер.

По пути в парк находился торговый центр. Решив купить с собой воды, я свернул и остановился у центрального входа на одном из парковочных мест, обозначенных знаком инвалида. Меня всегда раздражало, что у всех торговых центров парковочные места обозначены этими знаками. Я ни в коем случае не против инвалидов и считаю эти места для них однозначно необходимыми, – но почему их всегда так много? Если все инвалиды-автомобилисты в городе одновременно приедут в этот дурацкий торговый центр, – выделенные места для них все равно останутся. Не знаю, как вы, а я каждый раз наблюдал на этих инвалидных парковках лишь дорогие внедорожники, из-за руля которых выходили здоровенные детины, явно не имеющие никаких проблем со здоровьем.

Передо мной открылись стеклянные автоматические двери торгового центра. Он был пуст. Магазины, витрины, эскалаторы, – все это было на месте, но в холле торгового центра, окутанном полнейшей тишиной, не было ни единого человека. Я прошел вдоль вестибюля в сторону продуктового супермаркета, но и там не встретил ни одной живой души.

Первое, что мне пришло в голову, – жителей города эвакуировали. Мало ли, что могло случиться: какая-нибудь авария, выброс токсичных отходов или радиации, угроза авиаударов. Но почему я здесь? Если была эвакуация, я обязательно бы узнал об этом. Ведь должны же были обзванивать квартиры, включать сирену, объявлять в громкоговорители… Может, я крепко спал? Весь город разбудили, а меня нет? Бред.


Еще от автора Евгений Худяков
Капюшон, фары, пистолет Марголина

Что движет киллером при выборе профессии? Ненависть к людям, деньги, безысходность? А может быть прошлое, которое не оставляет в покое? Эта история о бывшем спецназовце, жизнь которого перевернулась в один миг. Теперь он скрывает свое лицо под капюшоном, а прошлое – за поддельными документами. Его ищут силовики и бандиты. Он ищет справедливость.


Рекомендуем почитать
Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси

В сборник вошли двенадцать повестей и рассказов, созданных писателями с юга Китая — Дун Си, Фань Ипином, Чжу Шаньпо, Гуан Панем и др. Гуанси-Чжуанский автономный район — один из самых красивых уголков Поднебесной, чьи открыточные виды прославили Китай во всем мире. Одновременно в Гуанси бурлит литературная жизнь, в полной мере отражающая победы и проблемы современного Китая. Разнообразные по сюжету и творческому методу произведения сборника демонстрируют многомерный облик новейшей китайской литературы.Для читателей старше 16 лет.


Рок-н-ролл мертв

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Слова и жесты

История одной ночи двоих двадцатилетних, полная разговоров о сексе, отношениях, политике, философии и людях. Много сигарет и алкоголя, модной одежды и красивых интерьеров, цинизма и грусти.


Серебряный меридиан

Роман Флоры Олломоуц «Серебряный меридиан» своеобразен по композиции, историческому охвату и, главное, вызовет несомненный интерес своей причастностью к одному из центральных вопросов мирового шекспироведения. Активно обсуждаемая проблема авторства шекспировских произведений представлена довольно неожиданной, но художественно вполне оправданной версией, которая и составляет главный внутренний нерв книги. Джеймс Эджерли, владелец и режиссер одного из многочисленных театров современного Саутуорка, района Национального театра и шекспировского «Глобуса» на южном берегу Темзы, пишет роман о Великом Барде.


Маски духа

Эта книга – о нас и наших душах, скрытых под различными масками. Маска – связующий элемент прозы Ефима Бершина. Та, что прикрывает весь видимый и невидимый мир и меняется сама. Вот и мелькают на страницах книги то Пушкин, то Юрий Левитанский, то царь Соломон. Все они современники – потому что времени, по Бершину, нет. Есть его маска, создавшая ненужные перегородки.


По любви

Прозаик Эдуард Поляков очень любит своих героев – простых русских людей, соль земли, тех самых, на которых земля и держится. И пишет о них так, что у читателей душа переворачивается. Кандидат филологических наук, выбравший темой диссертации творчество Валентина Распутина, Эдуард Поляков смело может считаться его достойным продолжателем.