Рай по завещанию - [9]

Девушка вздохнула, стараясь забыть длинные ноги, ироничную усмешку, которую невозможно изгнать из памяти. Почему ее тоже неотрывно тянет смотреть на него? Возможно, это пережиток ее детских привычек – непосредственное общение с братьями? Если чувство неловкости связано с этим, очень хорошо, что удалось обнаружить пробелы в своем воспитании. Придется поработать над формированием нужных качеств. И хорошо, что она может правильно размышлять обо всем – какое облегчение!

Свернувшись на койке, Иден подтянула колени к подбородку. Затем решила ослабить узел панталон на икре. Протянув под одеялом руку, она потянула за шнурок, а затем ловко закатала шелк выше колена. Подчиняясь странному желанию, Иден поддернула вверх ночную рубашку и начала рассматривать свои колени, икры, лодыжки и маленькие ступни. Ее пронзило непонятное чувство вины, и девушка быстро окинула взглядом тихую каюту – ни девичьего смеха, ни упреков классной дамы, которой подобное поведение вряд ли бы показалось приличным.

Иден упрямо сжала губы, продолжая изучать свои ноги: одна, облаченная в шелк, другая – обнаженная, как в первый день рождения. Она подняла голую ногу, повертела ею в воздухе, любуясь изящным изгибом и нежной гладкой кожей. Ничего постыдного она не ощущала.

Нахмурившись, девушка встала и достала чистые простыни, которые взяла с собой. Аккуратно расправила белую ткань на своей узкой постели.

Она почти закончила заправлять кровать, когда дверь в каюту с грохотом распахнулась. В этот момент Иден стояла на кровати на четвереньках, ягодицы четко вырисовывались под ночной рубашкой. В ужасе она повернулась, натягивая рубашку на голые ступни. Руки судорожно сжали ворот.

– Джеймс! – возмутилась Иден, увидев брата, занимающего весь дверной проем. Его лицо было веселым и красным. Покачиваясь, он криво ухмылялся – то ли виновато, то ли зловеще.

– Дене, маленькая крошка… – пробормотал он.

– Джеймс! Ты пьян!

– Нет, я просто приятно наполнен. Я пришел по-по-пощекотать тебя.

Иден соскользнула с постели, кутаясь в рубашку.

– Кажется, пора щекотать тебя, Джеймс. Как ты можешь так говорить? – в ее голосе слышалось такое искреннее разочарование, что брови Джеймса изогнулись.

– Дене, я не… не сердись на меня, – он чуть покачивался в такт морской качке. – Я ненавижу море. Но не смог позволить кому-то другому сопровождать тебя.

– Джеймс… – Иден сделала шаг вперед, но остановилась, судорожно сжимая и разжимая пальцы. – Тебе нужно лечь в постель. Это лучшее, что ты можешь сделать.

Джеймс вновь закачался, дверь каюты заходила туда-сюда в такт волнам. Иден бросилась к нему и, обняв за талию, не дала брату потерять равновесие. Наверное, качка усилилась.

– Я помогу тебе добраться до каюты, – твердо сказала девушка.

Глаза Джеймса были воспаленными, почти бессмысленными – Иден ужасно хотелось дать ему пощечину. Хотя инструкции миссис Данливи рекомендовали избегать пьяных джентльменов. И ничего не было сказано о том, как дотащить пьяного джентльмена до его постели, чтобы он не успел ни потерять сознание, ни облегчить желудок, а на следующее утро пожинать еще плоды его злоупотребления спиртным.

Пальцы Джеймса вцепились в притолоку. Одной рукой Иден продолжала поддерживать его за талию, а другой начала отцеплять пальцы брата от опоры.

– О, черт побери, котенок! Ты впервые так крепко меня обнимаешь! Но я все равно боюсь отпустить этот чертов потолок!

– Джеймс! Что ты говоришь! – Иден ослабила хватку.

– Д-да! Я забыл, что ты теперь леди, – он с усмешкой глянул ей в глаза. – Простите мои выражения! Кошечка! Я хочу с-сказать, я т-та-кой идиот! Ты все еще любишь меня?

– Обопрись на меня, Джеймс, я помогу тебе, – в голосе девушки звучали гневные ноты. Он назвал ее котенком. – Пойдем, Джеймс, – наконец-то она оторвала его пальцы от притолоки, и Джеймс всем своим весом оперся на ее плечи.

– Скажи, ты все еще любишь меня?

– Я все еще люблю тебя, Джеймс.

Постанывая под его тяжестью, она развернула брата, чтобы выйти из каюты. Но далеко они не ушли. На дороге стоял высокий мужчина с глазами, горящими голубым огнем.

– Вам помочь? – его низкий голос был тягучим, в нем слышался явный сарказм.

Под пристальным взглядом шотландца Иден охватила паника.

– Нет, – она хотела вздернуть подбородок, чтобы продемонстрировать независимость, но обнаружила, что это невозможно – туша Джеймса не давала ей повернуть шею.

– Сделайте одолжение, ваша светлость, – выдавил из себя Джеймс. – От-ткройте дверь.

– О, с удовольствием, сэр, – шотландец распахнул дверь каюты, затем скрестил руки и застыл в проходе, ожидая дальнейшего развития событий. Его глаза неотрывно смотрели на буквально скрючившуюся Иден.

– Входи, Джеймс, – выдохнула девушка. Гнев и унижение залили ее щеки краской. Она потащила брата в темноту распахнутой двери, затем бесцеремонно сбросила его на постель, удовлетворенно выпрямилась и тяжело вздохнула, пытаясь привыкнуть к сумраку. Не без труда она забросила ноги Джеймса на койку. Тот глубоко вздохнул, повернулся лицом к стене и затих.

Неожиданно за спиной загорелся свет. Сердце Иден екнуло. Шотландец вошел в каюту. Каюта Джеймса была даже меньше, чем ее собственная, почти все пространство занимала высокая фигура лорда Рэмсея Маклина с фонарем в руках, который он снял с крюка в коридоре. Рэмсею пришлось слегка наклонить голову, чтобы не удариться о потолок. У Иден создалось впечатление, что у нее за спиной хищный зверь, приготовившийся к прыжку.