Рай по завещанию - [55]

– Это же безумие! – выдохнула она. – Я никогда не слышала о твоем отце. Почему, зачем ему делать МЕНЯ условием твоего завещания?

– Дело не в тебе, а в твоей матери, Констанции. Он ЗНАЛ твою мать, в библейском смысле этого слова, много лет назад, в Лондоне, и эта встреча оставила глубокий след в его душе. Он так и не забыл эту страсть.

– Он – что? Я не хочу больше ничего слушать! – выпалила Иден, стараясь закрыть ладонями уши.

– Я сказал, что твоя мать и мой отец, старый Гаскелл, в молодости были любовниками, и он с тех пор так и не забыл ее, – Рэм оторвал ладони Иден, зажимающие уши, сжал запястья. – Когда он узнал, что у Констанции есть дочь, он подумал – вы должны быть похожи. Кровь обязательно скажется. И решил, что ты столь же соблазнительна, как и мать. Поэтому поставил условие: самая молодая кобылка вашей семьи должна породить ему наследника. Предоставил мне самому решать проблему.

– Не верю ни одному слову, у тебя просто в голове каша, ты готов разыграть шулерскую карту – этот отвратительный заговор с кобылками и твоим отцом!

– Слушай! – он вновь сжал ее, она даже закусила губу, ожидая удара. Рэм заскрипел зубами. – Я женился на тебе, потому что должен заиметь ребенка-наследника и спасти свой дом. Поверь – ничто другое не заставило бы меня поступить столь безрассудно, наперекор себе! Тебе выпала несладкая участь – зачать ребенка, не желая того. Но рано или поздно ты бы все рано вышла замуж и родила бы кому-нибудь наследника. А я не хуже, чем кто-либо другой. Но как только дело будет сделано, я оставлю тебя в покое. Верь мне, женщина!

Иден лежала, придавленная телом Рэма, почти ничего не видя перед собой. Сердце почти остановилось, она оцепенела, пытаясь свести концы с концами. Какие странные условия: родить ребенка… не желая… чем кто-либо… как только дело будет сделано – она не могла разумно ответить, ужас обуял все существо.

В окаменевшем лице Рэма Иден могла бы при желании прочесть отвращение к самому себе, но в тот момент была не способна понять его отношение к сделке. Когда ее глаза обрели возможность видеть, она обнаружила на его лице неприязнь и посчитала, что это единственное чувство, которое Рэм испытывает после их брачной ночи. Он отвергает ее как женщину, жену, подругу. И его отвращение, и вынужденный брак против собственной воли затмили нежность, пробудившуюся в свадебной постели. Теперь, при свете дня, как она сама, так и мысль об этом насильственном браке ему кажутся неприятными.

– Отпустите меня, – ее голос был сух, ярость еще горела в глазах, они казались огромными и пустыми. – Уйдите, – Иден вздрогнула всем телом.

Рэм нахмурился, ощутив эту дрожь. Безжизненность лица жены, мрачный голос поразили его. Он ощутил слабость в коленях и сел на пол рядом с постелью. Вот она лежит: изящный розовый шелк обтягивает вздрагивающее тело, каштановые кудри обрамляют бледное лицо, прекрасные глаза безжизненны, лишены даже утешительных слез. Боже, что же он наделал? Рэм сам ответил на этот вопрос: сообщил ей, что ее мать – шлюха, а отец и сын Маклины считают, что Иден из той же породы. Признался, что был вынужден жениться на ней только затем, чтобы использовать ее тело для рождения наследника. Выказал презрение к их браку и надежду разорвать с ней все отношения при первой же возможности после достижения цели. Украл, лишив семьи, и превратил в пленницу на корабле. Пока еще не наставил синяков, но, пожалуй, может дойти и до этого.

– Я прослежу, чтобы о тебе заботились. В Скайлете тебе будет хорошо. – Горло пересохло, Рэм с трудом выдавливал слова, представляя, с каким несчастным видом она переступит порог их замка. После всего случившегося она должна ненавидеть даже землю, по которой он ступает. Дрожащей рукой Рэм провел по волосам. Не исключено, что Иден действительно ненавидит его. Необходимость спать вместе станет такой неприятной, что любые возможности ощутить удовлетворение и радость исчезнут. Но, черт побери, Рэм сам во всем виноват!

Дверь закрылась, щелкнул ключ. Этот звук вывел Иден из шока. Она вздрогнула, гнев пронзил все существо. Боже, она вышла замуж за сумасшедшего!

Рэм считает, она поверит, что у ее матери были любовники до того, как она вышла замуж за Адама Марлоу. А также в то, что ее любовник – спустя двадцать с лишним лет! – помнит ее, и не просто помнит, а поставил состояние своего сына в зависимость от рождения ребенка дочерью давней любовницы!

Иден сжала зубы, ее глаза превратились в узкие гневные щелочки. Какая досада! Как она проклинает себя! Поверила, что он действительно влюбился и поэтому женится. Она проклинала и себя, и Маклина за то, что его чувственность передалась ей. Но все же в глубине души нужно признать – есть в ее крови что-то, жаждущее его прикосновений, близости его тела. Иден подозревала: эта неконтролируемая страсть – проблема пылкой породы Марлоу.

И прошлой ночью он нашептывал ей слова, в истинность которых она верила. Чувственность увлекла ее в заоблачные высоты, о существовании которых девушка даже не подозревала. Его тело, дыхание излучали нежность…

И все это оказалось ложью. Низкой, отвратительной ложью.