Рай и ад. Великая сага. Книга 3 - [280]

Все изменилось.

Его гость, лет шестидесяти на вид, производил не самое хорошее впечатление при первом знакомстве из-за своей неопрятности. Он был в мундире с сорванными знаками различия и кавалерийских сапогах, заляпанных засохшей грязью; пальцы на перчатках были срезаны. Давно не стриженные волосы закрывали уши, запутываясь в длинной, доходящей до груди бороде. С собой он привез саквояж, набитый книгами и листками бумаги, на которых не было свободного места от записей. В визитной карточке, присланной заранее, он был представлен как мсье Марсель Леви, политический обозреватель газеты «Ля Либерти» из Парижа.

Джордж быстро понял, что его гость не безумен и не безразличен к тому, как он выглядит. Его внешность была чем-то вроде позы, возможно стремлением придать своему облику флер этакой раскрепощенности и интеллекта. Когда Джордж предложил что-нибудь выпить, он сразу согласился и, несмотря на то что было лишь начало одиннадцатого, отдал предпочтение коньяку.

Они устроились за столиком на солнечной террасе над озером. Джордж допивал вторую и последнюю на сегодня чашку кофе.

– Внимание наших издателей в Париже, – сказал Леви, – привлек тот факт, что богатый американский промышленник Джордж Хазард приехал отдыхать в Швейцарию.

– Не совсем отдыхать, – ответил Джордж, но не дал объяснений.

– Меня отправили к вам, чтобы по возможности узнать, не заинтересует ли вас один весьма любопытный проект.

– Мсье Леви, я сейчас не занимаюсь вплотную делами своей компании, а следовательно, не вправе делать каких-либо капиталовложений. Мне очень жаль, что вы напрасно совершили свое путешествие.

– О нет, не напрасно. Это не имеет отношения к бизнесу, разве что в самом широком смысле. Я приехал сюда по просьбе нашего председателя, профессора Эдуара Рене Лефевра де Лабулэ. – (Джордж озадаченно нахмурился, и журналист повторил имя еще раз; оно показалось Джорджу очень знакомым, но он не мог вспомнить, где слышал его раньше.) – Среди многих других его достоинств хочу отметить то, что профессор много лет возглавляет Французское общество борьбы с рабством. Он горячий сторонник американской свободы. Несколько лет назад, когда он только замыслил эту идею у себя дома, в Глатиньи, я стал свидетелем того, с каким пылом он говорил о ней, потому что в тот день мы узнали о поражении генерала Ли.

– Понятно, – кивнул Джордж. – Продолжайте, прошу вас.

– Как и я, мой друг-профессор верит, что свобода связала Америку и Францию кровными узами. Генерал Лафайет помог вам завоевать независимость. А теперь Америка превратилась в важный маяк свободы и прав человека, в то время как Франция… – Леви оглянулся вокруг с видом заговорщика, – находится в плачевном положении.

Джордж наконец-то уловил политическую направленность слов своего гостя. Мсье Леви был либералом и, очевидно, не принадлежал к числу сторонников императора Наполеона III.

– То, что предлагает мой друг, – продолжал журналист, – и поддерживает наша группа, – это некий символический дар вашей стране. Монумент или своего рода статуя, представляющая взаимную дружбу и веру в свободу.

– И кто же будет финансировать этот дар? – спросил Джордж.

– Французский народ. Возможно, через открытую подписку. Подробности пока не обрисовались. Но наша цель ясна. Мы хотим завершить и представить этот монумент к столетию вашей страны. Впереди еще несколько лет, но проект такого масштаба невозможно закончить быстро.

– Вы говорите о какой-то парковой скульптуре, мсье Леви?

– Ну что вы! Больше, гораздо больше. В тот вечер, когда родилась сама идея создания памятника, там присутствовал один молодой скульптор, совсем с другой целью. Эльзасец. Бартольди. Талантливый парень. Ему и было поручено воплощение замысла.

– Так чего же вы хотите от меня?

– Того же, что мы просим у других влиятельных американцев, с которыми встречаемся на континенте. Одобрить идею. Заручиться поддержкой в будущем.

После того, с каких неожиданных и приятных изменений началось это утро, Джордж был в прекрасном настроении, поэтому сразу ответил:

– Думаю, я смогу вас поддержать без всяких оговорок.

– Великолепно! Для нас это выдающаяся удача. Но вот что мы еще пытаемся предугадать, и уже не так удачно, так это примут ли наш дар американское правительство и американский народ.

Джордж закурил сигару и отошел к балюстраде.

– Ваш вопрос свидетельствует о вашей прозорливости, мсье Леви. Казалось бы, вполне резонно было бы ожидать, что примут с радостью, но американцы могут иметь совершенно иное мнение. Я регулярно получаю газеты из дому. И вот что я в них вижу. Все иностранное кажется подозрительным. – Он задумчиво покрутил сигару между пальцами. – Особенно это может проявиться в отношении подарка от страны, раздираемой соперничеством между левыми и правыми и уже готовой начать войну с Пруссией. – Он выпустил клуб дыма. – Впрочем, это только мои предположения.

– Вы лишь подтверждаете то, что Эдуару говорил один из членов филадельфийской Юнионистской лиги, – огорченно сказал журналист.

Джордж взмахнул сигарой:

– Так вот где я слышал его имя! Он в составе участников.

– Да, хотя ни разу не имел счастья посетить вашу страну.