Рай и ад. Великая сага. Книга 3 - [26]

– Плохо. Я не могу себе позволить мариачи.

В двустворчатую дверь кантины вошел деверь сеньоры, тупой верзила по имени Луис. На дармовщинку хозяйка разрешила ему пользоваться только Розой, у которой были жесткие волосы и оспины на коже. Вскоре после того, как Эштон начала работать здесь, Луис попытался подкатиться к ней. Эштон были невыносимы его запах и грубые манеры, к тому же она уже знала, что Луис не в чести у сеньоры, поэтому смело дала наглецу пощечину. Он чуть было не ударил ее в ответ, но появилась хозяйка и громко обложила его грязной руганью. С тех пор он всегда смотрел на Эштон с мрачной яростью. Этот вечер не был исключением. Он свирепо уставился на Эштон, хватая Розу за запястье. Потом потащил девушку мимо двери, ведущей в кладовую и кабинет, к лестнице. Эштон потерла левую щеку. Надеюсь, он не станет с ней церемониться, подумала она со злорадством. Мерзавка это заслужила.

Жаркий ветер задувал пыль под дверь кантины. Посетители по-прежнему не появлялись. В половине одиннадцатого сеньора разрешила Эштон пойти спать. Она лежала в темноте своей крошечной комнаты, прислушиваясь к вою ветра, стучавшего оконными ставнями, и снова обдумывала идею ограбить сеньору. Время от времени посетители оставляли в кантине много денег, и наличность иногда хранилась здесь больше недели. Вот только Эштон никак не могла придумать, как именно совершить ограбление. К тому же сам план представлялся ей слишком рискованным. У Луиса была быстрая лошадь и очень подозрительные дружки. Если они поймают ее, то могут убить или, чего доброго, изуродовать.

От гнева и чувства безнадежности она никак не могла заснуть. Потом наконец снова зажгла лампу и достала из-под кровати лакированную восточную шкатулку. Перламутровая инкрустация на крышке изображала японскую пару, сидящую за чаепитием, но стоило поднять крышку и повернуть ее к свету под определенным углом, как та же пара представала уже без кимоно, слившейся в объятиях. Счастливое лицо женщины показывало, как она впечатлена огромными размерами жезла своего кавалера, уже наполовину вошедшего в нее.

Эта шкатулка всегда поднимала ей настроение. Там лежало сорок семь пуговиц, которые она собирала долгие годы, начиная с тех, что срезали по ее просьбе со своих форменных брюк несколько вест-пойнтовских кадетов. Каждый сувенир напоминал о мужчине, подарившем ей наслаждение или, по крайней мере, удовлетворение. Лишь двое партнеров не оставили своих пуговиц в заветной коробке – ее первый парень, который овладел ею еще до того, как она начала собирать коллекцию, и ее бестолковый муж Хантун. В Санта-Фе коллекция быстро пополнялась.

Несколько минут она рассматривала одну пуговицу за другой, стараясь вызвать в памяти лица мужчин. Но вскоре отставила шкатулку в сторону и начала изучать в зеркале свое вспотевшее тело. Оно было все еще мягким там, где надо, и упругим, где и положено; следы на щеке от ногтей Розы уже почти пропали. Глядя на себя, Эштон почувствовала, как ее надежды вновь оживают, и поклялась себе, что непременно использует свою красоту, чтобы сбежать из этого проклятого места.

Она снова легла в постель и стала с наслаждением представлять, как снова и снова втыкает в кожу Бретт маленькую острую пилочку для ногтей, пока из раны не начинает течь кровь.

Три дня спустя в кантину вошел какой-то небрежно одетый белый с длинными заостренными усами и револьвером на поясе. Он быстро проглотил возле бара два двойных виски, а потом, пошатываясь, подошел к жестким стульям, на которых сидели Эштон и Роза в ожидании клиентов. Третья девушка уже работала наверху.

– Привет, мисс Желтые Башмачки. Как поживаете?

– Вполне сносно.

– Как вас зовут?

– Бретт.

– Что я слышу? – усмехнулся он. – Неужели передо мной павший южный цветок?

Эштон чуть откинула голову назад и кокетливо взглянула на него:

– Я никогда не падаю, не получив плату заранее. Но раз уж вы знаете мое имя, не назовете ли свое?

– Имя может показаться вам странным. Банко, прямо как в шекспировском «Макбете». Фамилия – Коллинз. Пожалуй, выпью еще, а потом вернусь к вам.

Он потащился обратно к бару, а Эштон вцепилась в стул, чтобы не упасть.

– Угощаю всех! – Банко Коллинз стукнул кулаком по барной стойке. – Я могу потратить хоть в десять раз больше и глазом не моргну.

К нему подошла сеньора:

– Смелое заявление, любезный сэр!

– Зато правдивое, красотка! Мне известно, где зарыты сокровища.

– Ну да, понимаю, шутите. Здесь рядом нет никаких рудников.

Коллинз залпом проглотил порцию дешевого виски:

– А я и не собирался копаться в земле. Я говорил о фургонах.

– О фургонах? Чушь какая-то!

– Только не для меня. – Он взмахнул руками и начал шаркать по полу подошвами башмаков. – Надо бы вам музыку сюда, чтобы люди потанцевать могли!

Все смотрели только на него, поэтому никто не заметил выражения лица Эштон. Перед ней был тот самый человек – проводник Ламара!

– Стану богатым, как царь Мидас! – заявил Коллинз, почесывая в паху.

Роза стала энергично прихорашиваться. Эштон осторожно достала пилочку из ботинка и спрятала под мышкой. В следующую секунду Роза задохнулась, почувствовав укол лезвия.