Рай и ад. Книга вторая. Рассказы перенесших клиническую смерть - [31]

Не принимайте ничего от мира: никаких начертаний, никаких чисел, ничего. Потому что каждый человек, которого я видел там, принимал вот это вот число, он тут же попадал в рабство сатаны, падших ангелов. Тут же попадал к ним. Он этого еще не понимает, живя здесь, на Земле. Он поймет, когда будет там. Но там не будет прощений никаких. Там не будет поблажек. Там ничего этого не будет. Там будет Суд такой, какой ты заслужил. И тебя будут судить по той жизни, которую ты прожил здесь. Потому что именно здесь начинается то, что мы строим себе в будущем. Мне это все было показано. Мы либо построим рай, живя в любви с ближними, либо построим себе ад, живя в свое угождение, обманывая, хитря, используя, манипулируя людьми. Грабя, насилуя, убивая, развращая, и так далее.

И тогда ты попадешь туда. Как мне жалко этих людей! Вы знаете, когда я там был, у меня слезы не останавливались.

И вдруг, меня отпускают эти падшие ангелы. Я только потом понял, что они не могут даже до низа спуститься, прикоснуться, до самого Люцифера достигнуть. Меня опустили на самое дно вот этого ада. Это было ужасно. И пока я летел сквозь эти кольца, мне также открывались жизненные позиции людей. И потом, когда я упал, я не понял, на что я упал. И я встаю. Так страшно! Уже не было там огня. Был какой-то мрак и запах еще зловоннее был. Я встаю, и чувствую что-то, головы что ли какие-то. Я смотрю под ноги, и я не могу идти — я иду по головам людей. Реально иду по живым головам. И они — «э-э-э-э!» — просят о помощи, визжат, плачут, кричат. Я на них смотрю, вижу, они какие-то беззубые там, ужасные такие. И я говорю: «а вы что здесь делаете?»

И вот они рассказывают, за что они попали в ад, в самую настоящую преисподнюю, где над ними издеваются, обличая их. Где сам Люцифер был. Он реально живет в своем мире. И он считает, что для него это хороший мир. Ему нравится. Ему нравится издеваться над душами. Ему нравится, у него зависть. Я почувствовал там такую зависть, я почувствовал там такую ненависть. Это было еще страшнее, чем я в самом аду побывал. Вернее, вот в этом предъадье побывал. Это преддверие было ада, а вот это вот, то, что я упал, это были ворота, сами двери в ад.

И я шел по головам, я понимал… я хотел убежать, но я не понимал, куда. Я ничего не видел просто. И вдруг, я вижу, как что-то такое, бум, мелькнуло. И они начинают, вот эти вот люди, которые там были, все, они начинают, как будто вот, рот раскрывают: «э-э-э-э…». Они не могут даже руки поднять, настолько они были плотно друг к другу. Столько там было много падших людей. И я вдруг вижу, как этот вот, самый главный ихний идет. Прям по ним идет и прокалывает им головы.

И вдруг, я иду, и проваливаюсь под одну голову… иду, наступил на голову и к этому человеку провалился, в его жизнь. И увидел — это был патологоанатом. Это вот один из примеров. Я видел, как он вскрывал людей. И вдруг, мне показывают его, когда он уже умер. Показывают, что он много пил очень, в морге. Вот. И что он вскрывал людей. Тут его вскрывают. Он проходит вот эти кольца ада, то есть он даже на Суд Божий не попадает. Он первое мытарство, — и сразу на эти кольца ада. И там его начинают обличать. И он умоляет, не понимает, за что он попал в ад. А знаете, за что он попал в ад? За то, что он потрошил людей. Нельзя потрошить, потому что там они мне четко сказали: «он попал сюда за то, что он служил нам. Он потрошил, издевался, оскверняя храм души». Потому что, когда душа покидает наше тело, тело должно оставаться невредимым. Какое оно есть, каким послал его Господь на эту Землю.

И вот, он им головы разбивает… я в самом аду уже был, а там страшнее намного. Вот там они действительно выливают всю свою сущность в этой мерзости. И он берет такое огромное… не молоток, а с лезвием с таким, не знаю, как это называется — секира или как-то. И он ему — оп — и разрезает череп… а вот эти мелкие… подхалимы, они служат этому, лукавому, самому главному, вот этому Люцию падшему. И они подбегают и начинают его кусать. Кишки его кусать, реально… А у них черепа такие разбитые, уродливые такие, — фу, мне было ужасно страшно. Мозги его кусают, и так далее. Потом он опять себя чувствует нормально. При этом он орет, вот этот патологоанатом, кричит: «что вы со мной делаете?» Вот. Тут же он опять, как бы, нормальный, все с ним хорошо. И тут опять эта секира по его голове… И это происходит бесконечно. Он, как будто, не помнит, что с ним только что произошло. И он опять это воспринимает, как будто, это с ним происходит вновь. Он опять кричит, умоляет, чтобы ему помогли. Он говорит: «вызовите скорую, я голову разбил». Он понимает, что его потрошат, но он ничего с этим сделать не может. И вот это происходит до бесконечности.

И вдруг, я, как будто, опять над этими головами. И вдруг, я вижу блудников. Я проваливаюсь в одного блудника, который убивал, который насиловал там, и так далее. И он тоже умоляет, просит прощения, но ничего сделать уже не может. Потому что души там не могут служить самому Люцию. У него достаточно своего там войска. У него достаточно своих. Поверьте, на каждого хватит по два, по три, чтобы уничтожить. А точнее, прямо скажу — на каждого по семь. На каждого по семь дается этих вот бесов, как мы их называем. Падших ангелов. Это страсти. Я спрашивал ангела, который меня потом оттуда вытащил. Я спросил: «а почему по семь ангелов падших дается?» Он говорит: «а потому что это семь наших страстей, благодаря которым, мы подчиняем себе души этих людей».