Рай для грешников - [4]

И на фига мне здешние фантики?

– Раз принято, не откажусь.

– До поезда целый час, и есть разговор. Погутарим?

Дверца сейфа вновь распахнулась, на свет появился коньяк. Разлив по стаканам, Джокер помолчал.

– Вот скажи, Доцент, сколько ты на Материке имеешь?

– А ты с какой целью интересуешься?

– Давай, – мы выпили. – Ты понял вопрос, – он закусил сыром. – Не хочешь – не отвечай.

– Ладно, какие тут секреты. Шестьсот рашенбаксов, плюс подработки, типа вот этой.

– Не очень-то тебя ценят. Конечно, там правят молодые. Пришли на готовое, всё поделили и рисуют прогресс.

– А здесь?

– На Зоне? У нас всё по-честному. Каждый сто́ит, сколько он сто́ит.

– Плюс доплата за вредность, да?

– Обязательно. Пойми, Доцент, здесь не одни лишь злодеи. Дела и мысли тут не скрывают, это на Материке все лакированные.

– А как насчёт Пухлого?

– Пухлый? Да какой отселенец, он контрактник. Видишь, с каким дерьмом приходится работать? А нужны такие, как ты. Здесь твоё место.

– И по какой же статье?

– Во, и с юмором у тебя в порядке. А статья найдётся, главное, чтобы человек был хороший, – Джокер улыбнулся. – Да, пока не всё гладко. Но вернее, чем на Материке. Я тебе больше скажу: у нас интересно.

– Разумеется. По ночам особенно.

Он со вкусом расхохотался:

– Лишний раз вижу, наш человек, – снова разлил коньяк. – Согласись, у каждого своя ценность. У кого-то сила, у другого авторитет или наглость, третьего ценят за связи. А у тебя – знания. Наверное, и мозги имеются, тогда будешь в цене. А на Материке – ну кто ты там?

– Я? Доцент.

– А ещё? Чего ты добился в этой своей науке?

– Кандидат технических.

– Во. Недоучка, в переводе на язык. Ну, напишешь ты докторскую, типа «Как сохранить яйца в жаркую погоду». И что это изменит?

М-да, напористый пахан.

– Сунут тебе в зубы ещё сотню-другую рашиков. А в итоге? Те же дежурные радости: машинка, дачка, интернет.

Больно осведомлён для отселенца.

Я взглянул на часы.

– Не спеши, а то успеешь, – он поднял стакан, мы потянулись навстречу.

Издалека донёсся хлопок, будто кнут щёлкнул. Наверное, двигатель у грузовика.

Джокер отдёрнул руку.

– Давай без тоста. Наличие выпивки – уже повод для выпивки.

– Послушай, Джокер, вопрос возникает.

– Спрашивай.

– Гуталиныч обмолвился, мол, европия только на год осталось?

– Соображаешь. Да, редкие земли – объект уходящий, – он снова полез в сейф. – Смотри.

Передо мной очутились три слитка.

– Ты, я слышал, по редким металлам спец. Зацени, что за зверь? – он ткнул пальцем в серебристую чушку.

Хм, по цвету вроде цинк. Но вид, будто брусок ножом резали.

Взял слиток в руки: тяжёлый. Провёл ногтем по поверхности, осталась борозда.

– Индий?

– Он самый. А это? – Джокер щёлкнул по серебристо-синеватому кристаллу в форме пирамиды.

Резанул ногтем – опять царапина. Что же это? Для свинца чересчур лёгкий, к тому же блестит.

Отковырнул ножом со спичечную головку, зажал в кулаке. Джокер с улыбкой наблюдал за мной. Через минуту разжал пальцы – на ладони сверкала серебристая капля.

– Галлий, без вариантов.

– Может, и третий опознаешь? – он коснулся ножом сероватого куска с металлическим отливом.

Поверхность в мелких сколах, то ли металл, то ли камень. Может, кремний? Но он сказал: редкие металлы. А раз не кремний, то аналог его, химический.

– Германий?

– Прямо в десятку. Индий, галлий и германий – новая тема.

– Подожди, а с редкими-то землями что?

– Их время на исходе. Сам понимаешь, у каждой эпохи свои металлы. Бронза. Железо, золото. Уран с плутонием. Сегодня в чести редкие земли, но это пока. А вперёд на сто лет – вот они, три богатыря, – он погладил слитки.

– Почему?

– Энергия Солнца. Отражатели нужны, концентраторы, тут без этих красавцев никуда. Дефицит, понимаешь. А в нашей земле уродились. И потому Зона будет в порядке.

– В порядке?

– Видел бы ты, что тут раньше творилось, до ЭР-заводов. Жёлтый сектор, китаёзы там, япошки – те быстро поднялись. Понятно, нефть у себя нашли. А сейчас и здесь жить можно. Как видишь, у меня даже личной охраны нет. Но, – он поднял палец, – возникают проблемы. Тема новая, а геморрой старый.

– Фильтрация.

– Конечно. Не хотелось бы строить дорогущие фильтростанции.

– Пожиратели мегаваттов, – поддакнул я. – Критический фактор называется.

– Точно. А твои игрушки, – он кивнул на колбу, – наш вопрос решают. Обойдёмся прежними площадями, по возможности. Так?

Странно. Мужик серьёзный, а говорит много. Чересчур много. Значит, врёт. Но врёт – в чём?

– Так, что ли? А, Доцент?

– Несомненно. Отвечаю.

– Во! Ты представляешь, в какую силу Зона войдёт? Кстати, это тебе, – он кивнул на слитки. – Сувениры.

– Благодарю, отличный подарок. Буду вспоминать нашу встречу.

Джокер вмиг обернулся простоватым дядькой.

– Ну что, палку в дорогу?

– В смысле?

– На посошок. А ты о чём подумал, Доцент? Да, слыхал про наших баб?

– Дефицит? Критический фактор?

– Не в этом суть.

– А в чём?

– В правде. Ты же согласился – каждому человеку своя цена. Так? На Материке насчёт тёлок темнят, а здесь каждая мандуся ивановна над левой титькой овальчик носит.

– Типа ценника на колбасу?

– Не, тут серьёзно, в рашенбаксах. Нравится – гони бабки и хватай за жопу. И никаких танцев-шманцев не надо. Тебе удовольствие, а ей – полезное с приятным.