Раубриттер (IV.II - Animo) - [3]
Не повис. Повезло. И даже не лишился скальпа, в который впилось сразу дюжина острых жадных лап. Спасла свойственная его возрасту худоба, да еще, пожалуй, гамбезон. Проскочил под изогнутой веткой, едва не взвыв от последнего взрывного напряжения сил, перелетел через упавший ствол, чудом не переломав ног, протиснулся сквозь хлещущий по лицу кустарник. Потом рванулся дальше, не обращая внимания на боль в иссеченном ветвями лице, в самую чащу, в бурелом из старых веток, сухостоя и мертвого дерева, прикрытого, как древний труп мягким вытканным саваном, свежим снегом.
Оторвался.
Он слышал, как еретики взвыли от злости — точно волчья стая, упустившая добычу. Как в спину ему грохнуло сразу полдюжины выстрелов, обметая мелкие ветви над его головой. Как кто-то в ярости заскрежетал зубами, и так жутко, что в его обмороженном теле вдруг возникла дополнительная прыть.
Он не остановился, даже когда понял, что спасен. Не смог остановиться — тело неслось само собой, точно потерявший управление доспех, он лишь едва успел прикрывать руками лицо, чтобы не лишиться глаз в дьявольском сплетении колючих ветвей.
Спасен. Спасен. Спасен.
Самые отчаянные еретики, вздумавшие сунуться следом, теперь голосили в бессильной ярости, стиснутые ветвями, на самой опушке. Наверно, призывали на его голову дьявольские муки и жаловались своим дрянным еретическим божкам.
В спину ему теперь летели не пули, а возгласы, среди которых Гримберт разбирал лишь отдельные слова, не увязанные общим смыслом, но оттого не менее пугающие:
«Гиены». «Мразь». «Восток». «Шут». «Вольфрам».
Может, это были заковыристые языческие проклятья, а может, изощренные молитвы, он не собирался вслушиваться. Бросился прочь, петляя между деревьями и стараясь не двигаться по прямой.
Чаща спасла его. Укрыла своими шипастыми лапами от преследователей. А еще здесь было куда меньше снега, оттого он мог не бояться, что его найдут по следам. Может, душа Сальбертранского леса и была черной, отравленной, но, должно быть, даже в ней пробудилась жалость к обреченному беглецу…
Он бежал долго. Бежал даже после того, как перестал слышать за спиной треск ветвей, проклятья и выстрелы. Просто позволил телу высвободить оставшиеся силы, забыв о навигации, и несся меж деревьев, ловко уворачиваясь от их колючих объятий. И остановился лишь тогда, когда печень превратилась в накачанный болью пузырь, вздымающийся под ребрами, а легкие шипели от натуги. Только тогда сообразил, что все кончено.
Ушел. Оторвался. Обвел еретиков вокруг пальца.
Тело тряслось, как у припадочного, а горло саднило от морозного воздуха, который он бездумно глотал, саднило так, точно он выпил расплавленного свинца. Лицо горело, точно обожженное — не то от холода, не то от полопавшихся от страшного напряжения капилляров под кожей, а может, от бесчисленных ссадин, заработанных им в чаще. Сердце колотилось с такой силой, точно было колоколом Туринского собора, зовущим паству на Пасхальную службу.
Попытавшись перевести дух, он вдруг испытал вместо облегчения завязавшийся в животе теплым узлом спазм и, рухнув на колени, изверг в снег все содержимое желудка.
Не очень по-рыцарски. Вцепившись руками в ствол дерева, он минуту-две извергал из себя едкую слизь, едва не выворачиваясь наизнанку.
Рыцарь. Сунулся в Сальбертранский лес без разрешения отца, угодил в ловушку еретиков, погубил рыцарский доспех и…
Он замычал от боли отчаянья, уткнувшись лицом в снег, не ощущая холода.
Аривальд. Вальдо.
Бедный мой несчастный Вальдо.
Ты прикрыл грудью своего хозяина, которого не смог отговорить от безрассудной выходки. И погиб, как подобает преданному слуге, погиб нелепо и страшно, приняв на себя выстрел какого-то чудовищного орудия, которое должно было смять и уничтожить «Убийцу» вместе со мной. Погиб и…
Хватит.
Гримберт отвесил себе пощечину. Пальцы от холода были ледяными и твердыми, точно латная рукавица, оттого получилось больно. Но, кажется, помогло. По крайней мере, в голове немного прояснилось, и даже тошнота как будто бы отступила.
Хватит, сопляк, приказал он себе, силясь придать внутреннему голосу брезгливые интонации Магнебода. Ты выжил, хотя выжить был не должен, довольно и того. Да, Аривальд, по всей видимости, погиб, и это твоя вина. От этого не уйти, какой бы запас хода не даровал тебе Господь в этой жизни. Но, вернувшись в Турин, ты поставишь самую большую свечу, которая только найдется в церкви, за поминовение его бессмертной души, и до скончания дней будешь молить Господа о прощении и…
Он попытался воздать молитву, но обнаружил, что не может сосредоточиться на словах. Сложенные для крестного знамения пальцы скрючило так, что они почти потеряли чувствительность, сделавшись белыми, как алебастровые персты мумифицированного святого.
Холод. Он попытался отогреть их дыханием, но запасы тепла в его теле, истощенные долгим отчаянным бегством, не позволили бы согреть и воробья.
Холод, вот что убьет тебя в самом скором времени, несчастный болван, если прежде тебя не отыщут чертовы еретики.
Черт. Больно. И пальцы сводит.
Пока он был внутри, в теплой утробе «Убийцы», холод не имел над ним власти, но сейчас он быстро наверстывал упущенное, мелкими острыми зубками впиваясь в незащищенные кисти и облизывая шершавым языком лицо. Даже глотку саднило от холода — слишком много морозного воздуха он безотчетно втянул в себя во время бегства.
Поначалу, для стрельбы из пулемёта ШКАС применялись валовые винтовочные патроны калибра 7,62 мм со всеми существовавшими в то время видами пуль, предназначенные для стрельбы из карабинов, винтовок, пулемётов. Однако в процессе испытаний выяснилось, что они не подходят для стрельбы из ШКАСа.
Гилберт Уинтерблоссом, которого сослуживцы по лондонской канцелярии зовут просто Герти, никогда не видел себя в роли героя. Его тихой мечтательной натуре чужды азарт и жажда славы, он не испытывает тяги к приключениям и, сталкиваясь с опасностью, проявляет похвальное для юного джентльмена благоразумие. Предел его мечтаний — спокойная кабинетная работа в окружении документов и писем, однако судьба жестоко подшутила над мистером Уинтерблоссомом, отправив из родного Лондона в дикую и только осваиваемую Великобританией Полинезию, в колонию под названием Новый Бангор. Слишком поздно Герти понимает, этот остров, с самого начала показавшийся ему странным, таит в себе множество тайн самого скверного, неожиданного и опасного характера.
Колонизация Луны произошла не так безоблачно, как ожидалось. Из лунного грунта на свободу была выпущена смертоносная болезнь, гроза и ужас XXI-го века. Официально ее именуют синдромом Лунарэ. Неофициально - Гнилью. В отличие от обычных болезней, Гниль не стремится сразу убить своего носителя. Она стремится его изменить, и внешне и внутренне. Превратить его в отвратительную пародию на человека, безумное и монструозное существо. Инспектор Санитарного Контроля Маан посвятил всю жизнь борьбе с Гнилью и ее носителями.
Магильеры бывают разные. Фойрмейстеры способны щелчком пальцев превратить человека в пылающий факел. Штейнмейстеры — обрушить стены любой крепости. Вассермейстеры — превратить водяные брызги в шрапнель. Люфтмейстеры — передать слова на расстоянии. Магильеров мало кто любит и почти все — боятся. Но никто не вызывает такой неприязни и страха, как тоттмейстеры. Смертоеды. Некроманты. Верные слуги Госпожи Смерти…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как защищать сослуживцев, если они боится тебя и презирают… Фландрия, 1919 год, самая страшная война в истории человечества все еще грохочет. Волю кайзеров и королей диктуют танками и аэропланами, а еще ей верны магильеры – фронтовые маги XX века. Германия еще не приняла капитуляцию, и ее последняя надежда – «мертвецкие части», в которых служат вчерашние мертвецы, поднятые из могил штатными армейскими некромантами-тоттмейстерами. Они уже отдали жизнь за страну, но все еще в строю, хоть их сердца давно не бьются – искалеченные и заштопанные, знающие вкус иприта и шрапнели не понаслышке. Они – последняя надежда Германии, но сослуживцы косятся на «мертвое воинство» с ужасом и отвращением, называют их «кайзерскими консервами», «гнильем», «мертвецами в форме» и «некрозными марионетками». Живые боятся того, что могут рассказать мертвые.
Ромул — сын мастера гильдии Пауков, Аргона Ирвинга. С ранних лет он попал в войну между гильдиями. Ему пришлось убивать без жалости и угрызения совести. Два Бога, два направления Веры. Юноше приходится пойти наперекор отцу, тем самым, может, лишиться всех почестей и наследства гильдии Пауков. А всё банально — он впервые…
Он не помнит ничего о себе. Вокруг незнакомые рожи, гоблинские рожи. Раздолбанные хижины и начальная Управа за спиной. Но сам мир зовёт к приключениям, а внутренний голос обещает победу. Разве он может отступить? Нет. И пускай Твердыня изменится, встречая нового Героя.
В международном агентстве «Люди в Черном» назревает реальный кризис. «Крот» в рядах агентства помогает агрессивной расе инопланетян, известной как Рой, ввергнуть Вселенную в хаос.Эта миссия заставит агентов помотаться по земному шару: из Лондона в Марокко, а оттуда – на Эйфелеву башню.А значит, нужны двое агентов, способных видеть правду там, где другие не могут ее разглядеть, чтобы победить Рой, выявить предателя и спасти Вселенную.
В Цитадели, многоэтажном городе будущего и настоящем оазисе технологий, линзы дополненной реальности раскололи общество надвое.Кайтен Винг – архитектор в одной из лучших корпораций города.У нее есть парень мечты и блестящая карьера, а единственный источник тревог – странный вирус в ее дополненности.Джун – неудачливый киберпреступник. Он пытается бороться с несправедливостью, но цепочка захлестнувших Цитадель убийств заставляет его изменить планы.С каждым днем жизнь в Цитадели все больше напоминает войну.
Рассказ изначально писался к миру Дмитрия Глуховского «Метро 2033». Мир будущего. 20 лет после ядерной катастрофы. Выжившие люди живут в глубоких бункерах и метро. По поверхности, зараженной радиацией, бродят самые разнообразные мутанты. Автор представляет свою версию появления быстрых мутаций у животных. Данная версия рассказа отвязана от мира «Метро» и является самостоятельным произведением.
Это — игрушечный боевик. Попытка понять и описать то, что чувствуют и как живут те фигурки на наших мониторах, с которыми мы играем в «стрелялки»… Мы привыкли делить мир на своих разведчиков и чужих шпионов. А если они все свои?
Гримберт, маркграф Туринский, многими недоброжелателями прозванный Пауком, с детства отличался склонностями к политическим интригам, мнил себя талантливым манипулятором, всегда достигающим поставленной цели. В какой-то момент он сделал роковую ошибку, сам сделавшись целью заговора, и этот момент перечеркнул все, что у него было. Больше нет ни титула, ни почёта, ни уважения, к которому он привык. Есть только потрепанный рыцарский доспех, пара устаревших пушек и малопочетное ремесло раубриттера. Разбойника, наемника и авантюриста без герба и чести.
Сильный повелевает слабым – так устроен мир. Бесправный крестьянин трепещет перед жадным бароном. Барон дрожит перед всесильным герцогом. Герцог заискивает перед императором. И даже император не чувствует себя в безопасности, ведь где-то высоко, сквозь выжженное радиацией небо, вниз посматривает Господь со своими ангелами… И неважно, что барон носит моторизированную экзо-броню, а герцог латает слабую плоть генетическими снадобьями. Главный закон мира всегда неизменен. Сильный будет повелевать слабым. Во веки веков. Гримберт, маркграф Туринский, самоуверенно полагает, что в силах управлять этим законом.
Юный Гримберт, наследник маркграфа Туринского, с детства хотел быть рыцарем. Воспитанный на рыцарских романах, болезненно амбициозный, пылкий, он не мыслит жизни без славных рыцарских свершений и видит себя благородным защитником веры, бесстрашным воином и чемпионом Туринской марки. Он должен быть рыцарем — и точка. Должен вершить справедливость огнем крупнокалиберных орудий, защищать угнетенных, карать еретиков и совершать то, что предписано славному рыцарю.И пусть ему всего двенадцать, пусть его доспех — ржавая самоходная развалина, вызывающая смех у отцовских рыцарей, пусть из всех слуг у него в свите лишь верный паж… Он совершит свой подвиг.
Судьба не очень ласково обошлась с маркграфом Гримбертом, прозванным недругами Туринским Пауком. Погрязший в паутине интриг, он в какой-то миг утратил осторожность – и очень об этом пожалел. Подвергнутый императорской опале, оклеветанный, низложенный, Гримберт потерял всё, что прежде имел и чем дорожил. Свои фамильные владения, цветущую Туринскую марку. Свой рыцарский доспех, блистательный «Золотой Тур», исполинскую боевую машину, равной которой не было в восточных землях. Титул, вассалов, состояние, честь… Он потерял всё, включая свои глаза.