Ратибор Новгородец - [32]
— И таких людей берут в старшую дружину! — Митяй поднял глаза к небу и воздел руки в боевых рукавицах, как бы сетуя. — Ты только подумай — вот сейчас мы собираемся и хотим выйти из лесу той же дорогой, какой пришли. А это полтора дня пути. А у нас пятеро раненых, которых надо везти медленно, если мы хотим доставить их в Киев живыми. И вообще телеги быстро идти не сумеют. Значит, два дня. А за эти два дня они, — он неопределенно махнул рукой в сторону леса, — успеют устроить на нашем пути такую засаду, что мало не покажется.
— Тем более, — недоумевал Попович, — надо уходить побыстрее, чтобы не успели…
— Ты, конечно, богатырь, — ядовито сказал Хельги, — и способен сидеть в седле неделями, не слезая даже по нужде. Но нам, простым людям, после боя нужно отдохнуть, иначе нас можно будет брать голыми руками, даже рукавиц не надев. А на отдых точно придется расположиться в поселке, там по крайней мере дома нормальные и можно будет выспаться. Уже вечер, если ты не заметил. А вот завтра с утречка и отправимся в стольный Киев-град, — он зажмурился, видимо, вспомнив что-то хорошее.
Подосён, о котором все забыли, нырнул в землянку и через небольшое время высунулся оттуда, с видимым усилием держа на вытянутых руках книгу.
— Возьмите, — сказал он. — Это та самая, из-за нее все началось.
Лодыжка принял книгу, раскрыл ее и недоуменно воззрился.
— Что это за закорючки? — вопросил он. — Митяй, иди-ка сюда, глянь, что наш старичок читал!
Молния махнул рукой — мол, потом разберемся.
— И впрямь, — подал голос Леший, которого снова трясло, но уже от холода, — пойдемте в деревню, отогреемся, там и поглядим.
Хельги, как оказалось, пошел по следу Ратибора и остальных со всем отрядом, захватив заодно и все телеги, и лошалей, так что теперь осталось только добраться до поселка, где уже находились собранные в пустой избе раненые и при них Чурила, на которого воевода, кажется, до сих пор сердился за нерадение на посту.
В деревне воеводы расположились на ночлег в дупле волхва. Там было тепло и нигде не дуло. Правда, не было окон, но это неприятность легко переносимая. Загадочную книгу положили на стол и стали разбираться.
А это оказалось непросто. Митяй, глядя в книгу, был абсолютно уверен, что она написана северными рунами, которых он не знал. Хельги же, знавший руны как свои пять пальцев, клялся Тором и Одином, что перед ним греческие письмена. Нужно ли говорить, что греческого он не знал совершенно? Леший же вообще ничего не мог сказать толком о неведомых буквах. Раздосадованный воевода собрался было выкинуть ее в горевший на улице костер, но Леший решительно отобрал у него ни в чем не повинную вещь, сказав, что раз она была нужна покойному, то пригодится и им самим, пусть пока непонятно зачем.
— В самом деле, — зевнул Митяй, кладя книгу в мешок, — привезем ее в Киев, покажем Белояну, пусть он и думает…
— Ага, — выходя, бросил Ратибор, которого после бурного дня тоже клонило в сон, — пусть Белоян думает, у него голова большая…
Но утром оказалось, что дорога до Киева вовсе не такая уж близкая, как казалось. Мал все-таки разыскал своих врагов.
Древляне равномерно окружили поселок, мелькая между деревьями так быстро, что достать их стрелой не было никакой возможности. Князь же бесстрашно подъехал к самому тыну в сопровождении полудюжины всадников. В седле он сидел как-то странно, одновременно наклонившись назад и немного скособочившись. При виде этого зрелища часовые, спрятавшиеся за стеной, хотели было рассмеяться, но обстановка не располагала.
Мал, по мере сил стараясь сохранять достойный вид (что, впрочем, плохо у него получалось), поднял руку, показывая, что хочет говорить.
Хельги подошел к тыну и поднялся по приставной лестнице так, чтобы снаружи была видна только его голова в шлеме, причем в любой момент можно было бы спрятаться обратно
— Что вам от нас надо? — спросил он.
Такого вопроса не ждали. Князь недоуменно посмотрел на киевского воеводу и сказал:
— Вы нанесли мне тяжкое оскорбление.
— Чем же? — ядовито спросил Лодыжка. — Разве кто-нибудь из моих людей посмел сказать тебе зазорное слово?
— Слово? — взвился Мал. — Вы оскорбили меня не словом, а делом! — Сопровождавшие его воины дружно зажали рты ладонями, но фырканье вырывалось наружу, так что князь вынужден был повернуться и прожечь их яростным взглядом, прежде чем продолжить. — Но, если вы искренне раскаетесь в содеянном и вернете отнятое добро в качестве виры, то я вас прощу и отпущу с миром.
Хельги покачал головой.
— Дани мы тебе не вернем, она наша по закону. А что касается оскорбления, то не взыщи, княже, но ты сам напросился. Кабы не принялся ты махать чем попало, то и нашему богатырю не пришлось бы…
Не дослушав, Мал резко повернул коня и направился к лесу. Перед тем, как скрыться за деревьями, он обернулся и крикнул:
— Когда ваши пустые головы будут торчать на шестах вокруг моего терема, а сами вы встретитесь с прадедами у Ящера, вот тогда и станет ясно, кому чем можно махать!
Вечером того же дня Ратибор, Рагдай и Попович пришли в воеводское дупло. С ними шел Подосён, с которого по привычке глаз не спускали, хотя уже начали ему доверять.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Серия «Княжеский пир» замышлялась, как «наш ответ Чемберлену». Дескать, в мире три легендарных центра: двор короля Артура, монастырь Шао-Линь и двор князя Владимира. О первых двух пишут книги, снимают фильмы, их знают по всему миру. А мы чем хуже? А вот и ничего подобного, мы не хуже, мы — лучше! Именно под таким девизом Юрий Никитин выпустил первую книгу в эту серию.Эта книга, включенная в серию «Княжеский пир», содержит фантастический роман Евгения Адеева «Цена чести». Он повествует о Велигое Волчьем Духе, который однажды похвалился на княжьем пиру добыть голову бессмертного воина Радивоя.
Кто-то попадает с корабля на бал, а кто-то, наоборот, прямо из-за пиршественного стола идет в последний, смертный бой.Древний бог напророчил Добрыне скорую гибель, и богатырю пришлось прямо с княжеского пира отправиться в поход, чтобы найти славную смерть на поле брани, как и подобает настоящему воину…
Все знают: не только перед дальней дорогой, перед любым серьезным начинанием нужно обязательно присесть, хотя бы ненадолго. Так уж повелось испокон веков. Так поступали наши деды, и их деды, и их прадеды, и даже знаменитые древние герои не чурались этого обычая. Чуть что – собирались вместе и садились за круглый стол легендарные рыцари короля Артура. Не меньше них блюли традицию былинные богатыри, допущенные к пиршественному столу киевского князя Владимира. Много было съедено и выпито за этим столом, много поведано сказаний о славных подвигах защитников земли русской.