Растоптанные жизни - [8]
Меня окружили, как и всех новеньких, кто сюда приходит, начались расспросы; это были интеллигентные люди, образованные, они всеми силами старались успокоить меня, видя моё растерянное, измученное лицо.
В этой камере я пробыла месяц. Все мы были полураздетые и поэтому на прогулки выходили очень редко, а когда выходили, то кутались в чёрные одеяла, которые лежали на постелях.
Постепенно я привыкла к этим людям и многое из тюремной жизни от них узнала.
Ровно через месяц меня вызвали ещё с одной москвичкой на этап.
Мы попрощались с остающимися, вышли из камеры и пошли в неизвестность, с грязными котомками в руках, ничего не видя перед собой сквозь наши горькие слёзы.
К нам присоединили ещё четырёх женщин и повели во двор, посадили опять в тюремную машину, которая для маскировки курсирует по Москве с огромными буквами на борту: «ХЛЕБ», и никто из москвичей не знает, как тихо умирают, как мучаются в ней живые люди.
Этап в Сибирь
Я уже слыхала про этап, но на себе его тягостей ещё не испытала, а теперь и мне предстояло пройти через это пекло.
Нас привезли к огромному составу, который внешне ничем не отличается от других поездов, но когда мы вошли в вагон, картина представилась ужасная: все купе переделаны в настоящие «душегубки». Вместо дверей — железные решётки, за ними находятся заключённые.
Если нормально в этих купе могут поместиться восемь человек, то заключённых там было по тридцать — тридцать пять. У каждой решётки стоит солдат с ружьём. Воздух в этих вагонах настолько тяжёлый, что люди всё время находятся в полуобморочном состоянии.
Как мы потом узнали, в этом составе везли 1500 заключённых уголовников, и лишь только мы — шесть женщин из Бутырской тюрьмы — были «политические».
Нас поместили отдельно в конце вагона в маленькой клетушке с одной скамьёй, на которой могли сидеть четыре человека. Чередуясь, две из нас должны были сидеть на полу. На ночь мы с трудом могли протянуть ноги, кладя их друг на друга, пять человек, шестая, по очереди, сидела у двери на корточках всю ночь, не имея возможности пошевельнуться.
Увы, это было нашим жилищем в течение двадцати восьми суток.
Нестерпимо долго и нудно тащился поезд в Сибирь, останавливаясь каждые два-три часа в степи, — везя нас в мороз, в пургу, на изнурительный труд, на гибель…
Три раза в день заключённым давали кусок рыбы, густо покрытой солью, а по утрам — кусок чёрного месива, именуемый хлебом. Но весь ужас в том, что не было воды. Поезд всё время находился в степи, и воды невозможно было достать.
Не смолкая, заключённые, мучимые жаждой, кричали; «Конвой, воды!».
Конвой молчал.
Воды не было.
Затем стали кричать:
— Конвой, уберите труп! Конвой, человек умер!..
Железная решётка открывалась, мёртвого человека выволакивали, с деловым видом решётку снова закрывали, и поезд снова тащился, увозя с собой всё больше и больше трупов.
Мы — шесть женщин, забитые в угол, — предпочли голодную смерть смерти от жажды.
В моём кармане были корочки от мандаринов, которые моя мать мне приносила в тюрьму, когда разрешены были передачи. Мы брали эти корочки в рот, разжёвывали их — и эту горечь глотали вместе с беспомощными слезами, но солёную рыбу, несущую смерть, мы не ели.
За двадцать восемь суток нам только три раза давали воду, и казалось, что никогда не будет конца этим мучениям, этим крикам, этим стонам и смертям.
Новый год
Новогодняя ночь.
Идёт 1947 год…
Моя очередь сидеть на полу, в углу, у самой двери. Ноги мои затекли, боль в спине и в голове. В воображении картины прошлого, дети, мама, дом…
Перед моими глазами — сквозь решётку мне видно — делая по три шага в одну и другую сторону, ходит солдат.
Я машинально смотрю на его ноги.
Это юный солдат, совсем ещё мальчик, несущий эту страшную службу.
На весь вагон горит одна малюсенькая лампочка. Люди сквозь сон разговаривают, иногда кричат, плачут и, конечно, всё время слышно: «Конвой, воды!», «Конвой, человек умер!».
Неожиданно ноги солдата остановились.
Он присел на корточки и шепнул мне:
— Разбуди девок.
Все проснулись, испуганные, бледные, измученные…
— Девки, хотите супу?
Никто ничего не понял и не успел ещё сообразить, как юный солдатик тихонько открыл решётку и поставил нам на колени полведра солдатского супа, настоящего, с мясом, ещё тёплого.
Запах супа так подействовал на нас, голодных, что у всех закружилась голова.
— Ешьте скорей, — торопливо заговорил солдат, — пока начальник конвоя спит, узнает, как собаку меня застрелит.
Надо было скорее съесть этот суп, но не было ложек.
Одна из нас порылась в своей котомке и вытащила ложку без ручки, в этой тесноте ручка обломалась.
Она взяла этот обломок ложки и предложила рядом сидящей.
Та сделала то же самое.
Каждая из нас, глядя на голодные лица остальных, не смела первой зачерпнуть этот злосчастный суп.
Но солдат за решёткой не мог нас понять. Он торопил нас:
— Ешьте, дуры, скорей!
Никто к супу не прикоснулся.
Солдат открыл дверь, матерно выругался и унёс ведро обратно.
До сих пор в моих ушах стоит этот тихий жалобный плач, которым плакали мы все в этой страшной клетке, заброшенные, замученные чекистами, которые как нельзя усерднее выполняли и даже перевыполняли свой план в поисках «преступников». Они соревновались, как должны соревноваться советские люди в настоящем социалистическом соревновании на первенство, за лучшие показатели. И эти изверги-следователи получали премии за каждый перевыполненный ими план мучения людей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.