Растения доктора Чиндерелла - [2]

Кажется, что какая-то дьявольская рука дает мне отдых через все более короткие промежутки времени и выдвигает на мой жизненный путь картины ужаса, становящиеся с каждым разом все страшнее. Словно для того, чтобы вызвать у меня новый, незнакомый род сумасшествия, - медленно и с крайней осторожностью, - вид сумасшествия, незаметный для окружающих и ощущаемый только тем, кто охвачен им, причиняющий ему неописуемые муки.

В один из следующий дней после того опыта с иероглифом, я сразу сделал открытия, принятые мною вначале за обман чувств: я слышал странно свистящие или резкие звуки, прорезывавшие повседневный шум, видел блистающие цветы, незнакомые мне до тех пор. - Загадочные существа появлялись передо мной, неслышные и невидимые для людей, и производили в призрачной полутьме непонятные и бесцельные движения.

Так, например, они могли изменять свою форму и внезапно лежать как мертвые, спускались потом как длинные слизистые веревки по водосточным трубам или сидели скрючившись, словно усталые, в тупой неподвижности в темных сенях.

Это состояние ясновидения продолжается у меня недолго, - оно растет и исчезает как месяц.

Постоянное уменьшение интереса к человечеству, желания и надежды которого проникают ко мне словно издалека, говорит мне, что душа моя постоянно находится на темном пути - далеко, очень далеко от человечества.

В начале я позволял шепчущим предчувствиям, наполнявшим меня, руководить собой, - теперь, - я, как запряженная лошадь, и должен идти по тому пути, на который меня направляют.

И вот, видишь ли, однажды ночью что-то заставило меня встать и погнало меня бесцельно по тихим улицам старого города ради фантастического впечатления, получавшегося от этих старинных домов.

Неуютно в этой части города, как нигде в мире.

Там никогда не бывает совсем светло, никогда не бывает полного мрака.

Какой-то бледный, тусклый свет исходит откуда-то, и струится, как фосфоресцирующий пар с Градшина на крыши.

Завернешь в какую-нибудь улочку и видишь мертвую тьму и вдруг, из какой-то щели, выглянет призрачный луч света и, как длинная злая булавка, вонзится в зрачки.

Из тумана вынырнет дом, - с обломанными плечами и уходящим назад лбом, и начнет таращить бессмысленно, как околевающий зверь, свои пустые чердачные отверстия на черное небо.

Стоящий рядом вытягивается, жадно стремясь посмотреть своими тлеющими глазами на дно колодца, чтобы узнать, там ли еще дитя ювелира, утонувшее сто лет тому назад. А если идти дальше по торчащим камням мостовой и вдруг взглянуть вокруг себя, захочется держать пари, что только что на вас из-за угла глядело губчатое бледное лицо, -но не на уровне плеча - нет, совсем внизу, где могла бы быть голова большой собаки...

Ни одного человека не было на улице.

Мертвая тишина.

Древние ворота молча стояли.

Я свернул на Тунскую улицу, где находится дворец графини Морцин.

Там, съежившись, стоял в тумане узкий дом, имевший в ширину только два окна, чахоточное, злобное строение, там я остановился, прикованный, и почувствовал, что меня охватывает состояние ясновидения.

В таких случаях я действую молниеносно, словно под влиянием чужой воли, и вряд ли знаю, что прикажет мне следующая секунда.

И так, я открыл здесь только прислоненную дверь и, пройдя через какой-то проход, спустился вниз по лестнице в погреб: словно я был из числа обитателей дома.

Внизу незримые вожжи, ведшие меня, как несвободное животное, были отпущены, и я остановился в темноте с мучительным сознанием, что действие совершено мною бесцельно.

Зачем я спустился вниз, почему у меня не явилось даже мысли прекратить такие бессмысленные выходки...

Я был болен, по-видимому, болен, и я радовался, что ничто другое, никакая таинственная, загадочная рука не принимала в этом участия. Но уже в следующий момент мне стало ясно, что я открыл дверь, вошел в дом, спустился по лестнице, не натолкнувшись ни разу, совсем как кто-то, знающий каждый шаг, и моя надежда рассеялась как дым.

Постепенно глаз мой привык к темноте, и я посмотрел вокруг себя.

Там, на ступеньке лестницы кто-то сидел. Как это я не задел его, проходя мимо.

Я видел сгорбленную фигуру, расплывавшуюся в темноте. Черную бороду на обнаженной груди. И руки были обнажены. Только ноги, казалось, были в штанах или платке.

В положении рук было что-то страшное, они были странно отогнуты, почти под прямым углом к телу.

Долго я, не отрываясь, смотрел на человека. Он был так мертвенно неподвижен, что казалось, очертания его въелись в задний фон и останутся там до тех пор, пока не разрушится дом.

Меня охватил холодный ужас, и я бесшумно пошел дальше по коридору, вдоль его изгибов.

Один раз я схватился за стену и попал рукой в деревянную решетку, какую употребляют для того, чтобы выращивать ползучие растения. По-видимому их там было много, так как я чуть не повис в сети стебельчатых разветвлений.

Непонятно было одно, что эти растения или, может быть, что-либо другое, были на ощущение теплокровными и топорщились и вообще производили на осязание впечатление животных.

Я еще раз протянул руку, и испуганно отпрянул, на этот раз я дотронулся до шарообразного предмета, величиной в орех, мокрого на ощущение и тотчас же отскочившего. Был ли это жук?