Рассвет в 2250 году - [20]

Эрскин очнулся после провального сна уже в полдень и стал следить, как Форс готовил перепелок к варке. Он поел, но не так много, как думал Форс. Горец беспокоился. На этих кольях в ловушке мог быть яд. А у него не было никакого противоядия. Он снова подогрел горькую коричневую воду и заставил Эрскина выпить ее до последней капли. Если в этом снадобье была какая-то сила, то великан сейчас нуждался в ее помощи. Когда стемнело, пациент Форса снова заснул, а его лекарь согнулся у костра, несмотря на то, что вечер был теплым. Все его мысли занимала эта ловушка для человека. Верно, все указывало, что те, кто соорудил ее, давно не навещали ее. Попавший в нее олень был мертв уже много дней, и там был еще один скелет, дочиста обглоданный насекомыми и птицами, который находился в другом конце ямы. Но что-то или кто-то затратил много труда на ее постройку, и она была создана умом хитрым и жестоким. Он никогда не слышал, чтобы кто-либо использовал этот искусный метод охоты, и это, конечно, было не в обычаях жителей Айри Ловушка была неизвестна и Эрскину, иначе тот бы не попал в нее Так что это означало, что кто-то другой — не с равнин, не с гор, не из племени Эрскина — находился в этом городе по своей воле А в городах издавна жили только Чудища! У Форса пересохло во рту, он потер ладонями колени Лэнгдон погиб от метательных дротиков и ножей Чудищ. И другие Звездные Люди встречались с ними — и никогда не возвратились больше домой У Ярла на предплечье был кривой красный шрам, который был результатом его столкновения с одним из их разведчиков. Они были ужасными, чудовищными нелюдями. Форс был мутантом — да. Но все же он был человеком. И именно из-за Чудищ так боялись мутантов. Он впервые начал понимать это. В этой ненависти к мутантам была своя цель. Но он же был человек. А Чудища — нет! Он никогда не видел ни одного из них, а Звездные Люди, которые видели и при этом уцелели, никогда не болтали о них с простолюдинами в Айри. Легенда рисовала их демонами тьмы — великанами-людоедами — отвратительными ночными тварями. Что если Эрскин попал в ловушку Чудища? Тогда, значит, Чудища должны жить здесь. В развалинах тысячи укромных мест, и они могли найти там убежище. И только инстинкт в охотничьих навыках Люры да его собственные глаза и уши, лук и меч могли уберечь их. Глаза и уши, лук и меч, когти и зубы — может быть, всего этого будет недостаточно?

6.

Четыре дня Эрскин лежал в прохладном зале музея, пока Форс охотился для их пропитания или осматривал лес поблизости, никогда не рискуя отходить слишком далеко от белого здания. А по вечерам у костра они изучали речь друг друга и обменивались рассказами о своем прошлом.

— Наши Древние были летающими людьми, — раскатывался по комнате глубокий голос Эрскина После последней Битвы они спустились с неба на свою родину и обнаружили, что она выжжена начисто Тогда они повернули свои машины и полетели на юг, а когда машины больше не смогли держать их в небе, приземлились в узкой пустынной долине И через некоторое время они взяли в жены женщин той страны Так появилось мое племя. На краю пустыни жизнь очень тяжела, но мой народ научился использовать пустыню для того, чтобы она смогла что-нибудь дать человеку, и позже у них стало много хорошей земли. И было так еще дважды двенадцать лун назад, а потом земля вздрогнула и затряслась так, что человек не мог стоять на ногах. С гор на нашу землю на юге пришел огонь и множество плохих запахов. Телу Длиннобородый и Мак Трехпалый умерли от кашля в опустившемся на деревни тумане смерти. А утром мир с первыми лучами рассвета затрясся снова, и на этот раз горы извергли из себя горящие камни, потоками хлынувшие вниз, чтобы поглотить самые лучшие из наших с трудом отвоеванных у пустыни полей и пастбищ. Поэтому мы собрали все, что смогли, и бежали от этих камней, все племя целиком, гоня наших овец и взяв с собой только то, что можно было увезти на телегах, запряженных пони, и на своих спинах. Мы направились на север и обнаружили, что в других местах земля тоже была разрушена. Так, на востоке море вгрызлось в землю, и нам пришлось бежать от поднявшихся вод, как бежали мы от огня. Казалось, что нигде мы не сможем найти места, которое могли бы назвать своим. До тех пор, пока мы не вступили на территорию, где некогда жило много Древних. Тогда несколько молодых воинов, и я в том числе, были направлены на разведку, чтобы найти древние поля для засева и место, чтобы заново построить Деревню Птиц. Это прекрасная страна, — Эрскин показал рукой на юг. — Я видел многое, и мне следовало бы вернуться со своими новостями, но зайдя так далеко, я не мог остановиться, пока не увижу как можно больше чудес этой страны. Я тайком следил за передвижением степняков, но они не такие, как мой народ. Им по сердцу жить в домах из шкур, которые можно установить в любом месте, где им понравится, а затем снова собрать их, когда это место надоест. Твоего рода — горцев — я не знаю, мы не очень-то любим возвышенные места с тех пор, как наши горы принесли нам гибель. Эти города мертвых по-своему полезны. Здесь можно найти различные сокровища — ты и сам это хорошо знаешь. Но здесь также есть и плохое, — он коснулся повязки на своем плече. — Я не думаю, что мой народ будет испытывать тягу к городам. Теперь, когда я снова смогу ходить, я должен буду вернуться и доложить обо всем племени. И, может быть, все кончится тем, что мы поселимся в какой-нибудь речной долине, где почва черна и тучна. И там мы снова распашем древние поля для того, чтобы засеять их зерном, и пустим наших овец и коз пастись на склонах холмов. Тогда Деревня Птиц снова пустит корни на прекрасной и плодородной земле. — Он вздохнул.