Рассвет над морем - [270]

Генеральный бой за Березовку уже отгремел. К вечеру Пятнадцатый авангардный полк Южной группы вошел в соприкосновение с противником на западных подступах к станции в степи. Железная дорога делает здесь, под Березовкой, крутую, почти замкнутую петлю — и оборона станции в горловине петли имела большие преимущества. Оборону держали десять франко-греческих батальонов: два полка греков и четыре батальона французов. Три тысячи франко-греческих стрелков и пулеметчиков тремя цепями лежали в горловине оборонной цепи.

О лобовом ударе и думать было нечего: Пятнадцатый полк имел три батальона при двух пушках.

Красноармейцы нагрузили порожний состав камнями, бомбами и динамитом, облили его нефтью и подожгли. Пылающий поезд, грохоча взрывами бомб и динамита, сея панику, влетел на территорию станции — в тыл оборонным цепям. Тогда бойцы Пятнадцатого полка поднялись и пошли в атаку. Бой был жестокий, принес победу, но ценой большой крови. Две цепи греческих стрелков были сметены; две с половиной тысячи трупов остались на поле боя. Третья французская цепь поспешно отошла к самой станции. Тысячу пулеметов оставил противник на поле боя — как раз по два пулемета на бойца: в трех батальонах Пятнадцатого полка осталось только пятьсот человек.

Но победу надо было закрепить. Успех надо было развить: взять станцию Березовку, пока противник не опомнился и не подошла к нему помощь. Было решено провести ночную атаку.

В темноте тихо ползли бойцы среди сухого прошлогоднего ковыля, по черной весенней пахоте, по молодой, чуть зеленеющей мураве и росистой озими. За два-три часа до восхода луны первая цепь бойцов незаметно пробралась почти до привокзальных путей, в тридцати — сорока метрах от линии вражеской обороны. За первой цепью незаметно двигалась вторая, за ней — третья, последняя. Резерва не было, орудия молчали. Штурм должен был быть внезапный, — в штыки.

Взошла луна, дальше подкрадываться было невозможно: цепи красноармейцев стали видны как на ладони. В небо взлетела ракета — бойцы поднялись и бросились в атаку.

Но навстречу штыковому удару раздалось только несколько выстрелов. Вражеская цепь встала, подняв вверх руки.

— А ба ля гер![55] — кричали французы.

Со станции в этот момент затрещали пулеметы, но теперь уже красноармейцы были под защитой железнодорожной насыпи.

Прискакал командир полка.

— Комбата ко мне! — приказал он.

— Краскома Столярова! Краскома Столярова! — полетело по цепи первого батальона.

Краском комбат Федор Столяров вел первый батальон в атаку. Это его батальон, насчитывающий всего полторы сотни бойцов, без единой капли крови заставил французскую цепь поднять руки. Теперь Федор Столяров перестраивал батальон, чтобы, наступая на станцию в лоб, сковать противника, пока второй и третий батальоны, загибая фланги, перережут с востока и запада петлю железнодорожной линии.

— Докладывайте! — сказал командир полка, когда подбежал Федор Столяров.

— Товарищ комполка! Задание выполнено. Первый батальон готов к удару в лоб. Но что делать с пленными? Их триста человек, а резерва для конвоя нет.

— Отобрать оружие! — приказал комполка. — И пусть идут себе ко всем чертям, на все четыре стороны.

— Есть!

Но пулеметы противника не умолкали, они поливали степь свинцом, простреливая каждый сантиметр между станцией и крыльями петли. Как обезвредить французские пулеметы?

Федор стал перед толпою пленных французов — в сиянии месяца он виден был всем — и обратился к ним.

— Вив ля Франс! — крикнул он. — Вив ля революсьон!

Это было все, что он умел говорить по-французски.

С минуту французы молчали. Потом кто-то из пленных крикнул:

— Жанна Лябурб!

— Большевик! — сразу же откликнулся Федор.

Тогда из рядов пленных с разных концов раздались выкрики:

— Больсевик!.. Революсьон!.. Ленин!..

— А ба ля гер! Вив революсьон! Вив больсевик! Вив Ленин! — подхватил Федор.

— Вив! — закричали французы. — Вив Ленин! Вив больсевик! Вив ля революсьон!

— Вот и поговорили! — расправил свои густые усы комполка. — Ты, комбат Столяров, здорово жаришь по-французски! А ну, растолкуй им: пускай идут назад к своим и сделают там «а ба ля гер». Передай им… как это будет по-французски?

Федор Столяров выхватил наган, потряс им перед французами и швырнул на землю. Затем махнул рукой в сторону станции, откуда неумолчно стрекотали и стрекотали пулеметы, и поднял руки вверх.

— А ба ля гер! — крикнул он.

— Правильно! — одобрил комполка и добавил от себя, тоже махнув рукой в сторону станции: — Марш-марш!

И французы поняли.

Они взобрались на насыпь — два человека упали, сраженные пулями, но остальные подняли руки вверх; в сиянии месяца было видно, что с поднятыми руками стоят французы. Один пулемет закашлялся и умолк; смолк и другой, остальные свистом пуль полоснули воздух в вышине; французы с поднятыми руками двинулись с насыпи вниз, в поле, к станции, к своим.

— А ба ля гер! — кричали они и шли вперед. — Революсьон! Вив больсевик! Вив Ленин! А ба ля гер!

Когда они прошли половину пути, пулеметы замолчали совсем.

Еще минута, и французы исчезли среди пристанционных построек, среди своих.

В это время от второго и третьего батальонов прибыли связные. Батальоны вышли на обхват правого и левого крыла железнодорожной линии и готовы к атаке.