Рассвет Короля - [39]

Дзирт знал, что должен подойти к Кэтти-бри, но не сделал и шага, вместо этого он перевел взгляд обратно к Бренору, поскольку дворф снова поднес инструмент к губам.

Звук, который он выдул, не был ясным или мелодичным, как бывало прежде. Отнюдь нет. Звук вибрировал негармонично из-за трещины, которую захват Пвента оставил на инструменте, эффект звучания больше напоминал низкий и дрожащий гул морского горна.

Или грохот множества Веселых Мясников, как показалось Дзирту, и он еле сдержал свой смешок — веселье было неуместно, и все же, эта мысль помогла ему тогда, бесспорно.

Серый туман полился из рожка, опускаясь вниз перед королем дворфов. Потом стал распространяться, но края волшебного круга сдержали его полностью, и он принял форму Тибблдорфа Пвента.

— Мой друг, — тихо позвал Бренор, когда дворф-вампир материализовался полностью, и опустил руку на плечо Пвента.

— Мой король! — радостно вскричал Пвент, но его выражение немедленно изменилось, и он заозирался с потемневшим лицом. — Мой король?

В другом конце комнаты, старый священник начал мощное заклинание.

— Вульфгар, — прошептала Пенелопа.

— Э-э? — произнес Пвент и зарычал, его глаза раскрылись широко с очевидной яростью — и с болью, в то время как голос старого священника становился громче.

Когда Бренор не сделал движения, чтобы отступить и казался неспособным сделать хоть что-нибудь в этот ужасный момент, Вульфгар вошел в волшебный круг, схватил короля дворфов за плечо и вытащил за черту.

Пвент рванулся за ними, крича:

— Вы подлые собаки!

Если бы он врезался в стену, то не остановился бы быстрее, как перед стеной яркого, святого света подскочившего от рун перед прыгающим вампиром, обжигая его и перекрывая ему ход. Он отшатнулся назад, явно от боли.

В этот момент Тибблдорф Пвент больше походил на бешеное животное, чем на дворфа. Он подпрыгнул и резко развернулся, выплевывая проклятия и потрясая воздух. Он метнулся в сторону, но круг был полный, неразрывный, и стена яркого света поднималась перед ним, останавливая его продвижение всякий раз, когда он подходил слишком близко к периметру.

— Ах ты, лгун и дурак! — завопил он на Бренора.

Дзирт направился к другу, но остановился, поскольку Бренор уже пришел в себя и, не отрываясь, смотрел на Пвента.

— Однажды ты отдал свою жизнь за меня, своего короля, — сказал он. — И я отдал бы свою за тебя, Пвент. И поэтому сейчас ты должен понять, что это для твоего собственного блага, ты железный, камнеголовый воин.

Пвент замер на месте и, казалось, боролся с сильной болью.

— Ты… ты поймал меня и убиваешь меня… — пробормотал он сердито.

— Ты уже мертв, дурак! — ответил Бренор.

Старый священник повысил голос, и вампир упал на колени.

Бренор отступил, но не отвернулся. Ни один из компаньонов Халла не отвернулся, зная, что их обязанность засвидетельствовать это, как друзья, для Пвента и друг для друга.

Это продолжалось бесконечно долго, и было ясно, что каждое слово старого священника, пронизывало Пвента болью; святое волшебство, проникающее сквозь силу вампиризма. Пвент продолжал проклинать и вырываться. Несколько раз он нашел силы броситься на Бренора, только что бы быть перехваченным и отброшенным волшебством рун защитного круга.

Тем не менее, неумолимый священник продолжал, и несколько раз Дзирт боролся с желанием побежать и остановить разрушительное пение.

Агония Пвента продолжалась, казалось, его жестоко пытали, его лицо и слова, искажались так, как будто он стоял у столба и в него вонзали пылающие раскаленные прутья.

Дворф-вампир оставался на коленях. Очевидно, он не мог подняться. Он сумел зажать ладонями уши, жалобно и тщетно пытаясь блокировать магические интонации, благословенного пения, что так глубоко ранило его.

Наконец священник резко остановился, и его последние слова отразились эхом от каменных стен камеры.

Великолепные огни святого защитного круга потухли, и снова остались только свечи.

Пвент остался на месте, и лишь спустя долгое, долгое время он опустил руки вниз и смог снова посмотреть на Бренора. Он не стал кричать от гнева, а очень слабым голосом, спросил:

— Мой король?

Бренор не стал ждать разрешения, он оттолкнул руки Вульфгара и прыгнул в круг. Он пал на колени перед всхлипывающим дворфом.

— О, ты прощаешь меня, мой король? — слабо спросил Пвент, и, казалось, он старел с каждым словом: его жизненная сила пропадала, когда защитный покров вампиризма рассеивался в небытие. — Я не был достаточно силен, — прошептал он и резко упал вперед, а Бренор подхватил его и обнял.

— Ты был самым сильным из всех кого я знал, — сказал ему Бренор. — И самым верным, и знай, что статуя Пвента будет стоять в Мифрил Халле на почетном месте около королей. Там все еще помнят тебя, мой друг. Да, в Мифрил Халле, многие обрадуются услышав имя Тибблдорфа Пвента, хотя ты не был там десятилетия. Я слышал их сам, я говорю тебе, и я не лгу. Не сейчас, нет.

Он немного отстранился от Пвента, он хотел, чтобы Пвент увидел искренность на его лице, когда он заверял его.

Но, увы, Пвент уже ничего не видел.

Бренор притянул его и обнял снова.

Они похоронили Пвента под пирамидой камней позади Дворца Плюща следующим утром — во временной могиле, поскольку Бренор уверил Гарпеллов, что вернется забрать тело, чтобы должным образом предать земле на почетном месте в Мифрил Халле, как только все выяснится в Клане Боевых Топоров. Немного слов было сказано, когда Пвент был опущен на камни, а другие камни были сложены на него, но поскольку они приблизились к концу торжественного момента, Бренор взял серебряный рожок и объявил: