Рассвет - [2]

— Пошли. Быстро!

— Я нечего не сделал, — оправдывался Гриша.

— Не разговаривать!

Сержант подвел Гришу к газику и, открыв дверь, подтолкнул его к черному проему.

— Залезай.

— А что я сделал, начальник?

— Быстро! — приглушенно прорычал милиционер и приложил Гришу резиновой дубиной по правому бедру. Удар был хоть и не сильным, но очень чувствительным. Гриша заторопился сесть в машину.

В полумраке глаза сразу же различили силуэт еще одного пассажира. Тот тихо сидел в дальнем от двери углу, положив кулачки себе на колени.

На улице кто-то окликнул сержанта, тот сказал «иду» и с силой захлопнул дверь. Инстинктивно Гриша отстранился от жуткого звука.

— Тебя за что взяли? — обернувшись спросил Гриша незнакомца.

— Что-то украли из рыбной палатки, — ответил тот. — Я разговор слышал.

Говорят, что бомжи там крутились. Вот они всех подряд и хватают, у кого видок не того.

Гриша посмотрел на узкую полоску света, пробивавшуюся из-под двери. Он встал с узкой железной скамеечки и, пригнувшись, подошел к двери. Осмотрев ее внимательно Гриша заметил, что она не захлопнулась. Железная гайка, попавшая между дверью и корпусом машины, приняла на себя всю силу удара и не дала сработать «собачке». Гриша приложил ладонь к двери и осторожно толкнул ее. Дверь с легкостью поддалась, издав слабый металлический скрежет.

Полоска света увеличилась. Гриша притих и прислушался к шуму на улице.

Человек в дальнем углу тоже затаил дыхание, наблюдая за действиями товарища по несчастью.

Кроме редкого грохота проезжавших мимо грузовых машин, ничего не было слышно. Гриша заглянул в щель, потом приоткрыл дверь еще немного и высунул на улицу голову. Сержанта поблизости не было. Гриша не стал долго раздумывать.

— Я мотаю отсюда, а ты? — обратился он к сидящему в углу человеку.

— Поймают — бить будут.

— А останешься — посадят. Им все равно кого сажать.

Довод Гриши был весьма убедительным, тем более что у второго пленника был богатый опыт общения с милицией.

Дверь газика осторожно отварилась и из нее вышли двое. Гриша заметил, что лицо незнакомца в крови.

— А ты еще сомневался, — кивнул Гриша на подтеки. — Я здесь не далеко живу. Бежим.

Они нырнули в близлежащий кустарник и растворились за ним. Десять минут бега между стен пятиэтажек и зарослей боярышника и Гриша уже открывал дверь своей квартиры.

— А они тебя не узнают? Ты так близко живешь, а милиция наверное местная.

— Нет. Эти не местные. Местных я всех в лицо знаю. Они меня не взяли бы, знают, что я не ворую, — сказал Гриша и прошел в квартиру. Незнакомец вошел следом за хозяином жилища.

Маленькая однокомнатная квартирка Гриши была на первом этаже. Она не выглядела запущенной до безобразия, но тем не менее вид у нее был достаточно унылый. Старый, обшарпанный паркет, засаленные обои десятилетней давности. Практически полное отсутствие мебели. На кухне, кроме плиты, столика и трех табуреток, больше ничего не было. В комнате на тоненьких ножках стоял старый черно-белый «Рекорд», диван с задрипанной обивкой и маленький сервант, вместо люстры — треснувший молочного цвета плафон. На кухне не было даже плафона, только лампочка на длинном черном проводе.

— Тебя как зовут? — спросил Гриша, разбирая на кухне трофеи.

— Петр.

— А меня Гриша.

Только теперь Гриша основательно разглядел нового знакомого. Ему было явно за шестьдесят, одет не в лохмотья, но и не заботливыми родственниками.

Морщин на лице было не много, а глаза как показалось Грише, прямо светились. Чем? — он пока что не понял.

— Тебе умыться нужно, пошли.

Гриша отвел Петра в ванну, а сам вернулся на кухню. Он достал из холодильника маленькую кастрюльку с остатками щей и поставил ее на плиту.

Через минуту рядом с кастрюлькой стоял чайник.

Гость умылся, вытерев лицо полотенцем вышел из ванной, выключил свет и прошел на кухню. Чайник уже посапывал, а щи начинали клокотать. Гриша достал из хлебницы тарелку с пятью кусками черствого черного хлеба и поставил ее на стол, где уже были две тарелки и две алюминиевые ложки. Петр с живым интересом наблюдал за действиями хозяина квартиры. По его глазам без труда можно было догадаться, что он не ел пару дней. Разлив щи в две тарелки, Гриша поставил кастрюльку в раковину и достал из щели между холодильником и плитой бутылку водки, опустошенную на две трети.

— Я не пью, — сказал Петр, в очередной раз сглатывая слюну в ожидании когда хозяин дома притронется к еде.

— Что, совсем? — искренне удивился Гриша.

— Да.

— Ну-у, за встречу надо, — настаивал Гриша.

— Я бы с удовольствием, но…

— Зашитый что ли? Ну, за освобождение-то… святое дело!

Петр немного улыбнулся и отрицательно покачал головой. Гриша замер в нерешительности но через несколько секунд отказался от мысли понять поведение гостя.

— Ладно, как знаешь. Было бы предложено…

Морщась от теплой и непонятно из чего сделанной водки, Гриша сквозь зубы опустошил наполовину наполненный стакан. Наконец, он перевел дыхание, крякнул и, зачерпнув ложку щей, отправил ее в рот. Гость откусил черствый хлеб и тоже приступил к долгожданной трапезе. Он, конечно, пытался сдерживаться, поэтому ел хоть и с достоинством, но большим аппетитом.