Рассвет 2.0 - [22]

Но кроме этого, поселился во мне еще и третий, омерзительный такой, холодный тип, который смотрел на все это сквозь прищуренные веки и цедил: веселитесь? По — детски — наивно смотрите на мир? А мир-то ваш на самом деле построен на грязных тайнах — только раньше все это называлось «политикой» и делалось открыто, а теперь вас растят, как поросят на убой, а вы наивно радуетесь, как юнкомы, и думаете, что этот мир принадлежит вам. Что вы сами в нем что-то решаете…

Не то что этот тип постоянно портил мне настроение, нет, мне удавалось отвлечься. Но временами ледяной укол в сердце чувствовался, и, наверное, это отражалось на моем лице. Потому что разговор вдруг зашел обо мне. Или просто Амала что-то сказала Сай.

— Кстати, Амала к тебе неровно дышит, ты знаешь? — она так и спросила, прямо.

Я пожал плечами.

— Ну… возможно.

— Амала красотка, — высказался Вэй, — глазища такие… и умница, космогонистка.

— Да, она симпатичная.

— Симпатичная, — Сай, к которой я как раз подъехал на стуле, ткнула меня пальцем в ребра. Я едва чай не расплескал, — да она красавица просто! А ты, Стани, реально, какой-то сыч! Ты уже второй год здесь… И ты же свободен. Это что — новая мода такая?

— На русском такой анекдот есть, — вспомнил я, перейдя на родной язык, — изобрели новое лекарство от Спида-прим. Называется Спи-Один.

И предусмотрительно отъехал от коварной Сай.

— А если серьезно, — спросила девушка, — забыть не можешь? Болит?

Я вспомнил Марселу. Да нет. Давно уже воспоминание о ней стало светлым.

— Нет, не болит. Не знаю. Но как-то это все было… очень серьезно, что ли. Нужно больше времени, наверное.

Узкие глаза Сай смотрели на меня как сквозь прицел.

— Иногда я жалею, — произнесла девушка, — что еще не изобрели телепатию. Телеэмпатию. Чтобы вот проник в другого человека — и сразу все понял, что с ним, почему.

— Аппаратная телепатия вполне существует, — возразил Вэнь, — мы же сами используем ее для диагностики.

— Да нет, я не о том… — Сай махнула рукой.

— Понимаю, — я кивнул, — мне тоже часто хотелось бы так. С пациентами, например, — а то мямлят что-то, мямлят, не поймешь. И еще мне хотелось бы понимать авторов книг. Вот прочитал — и понял, что автор думал на самом деле, что он чувствовал, откуда это все у него идет. Правду он в конце концов пишет — или нет.

— Но какой интерес кому-то писать в книге неправду? — удивился Вэнь.

Даже такой отдаленный намек на проклятого Цзиньши был для меня облегчением. Может быть, надо просто рассказать все ребятам. Но как? Вот как я сейчас начну им рассказывать… даже о том, что Аркадий, возможно, погиб не по нелепой случайности, что его… страшно сказать, убили. Как? Да, мы откровенны друг с другом, мы говорим обо всем, но это… это слишком перевернуло бы все их представления о мире.

Мои — нет, не до такой степени. Возможно, Аркадий потому и дал мне эту книгу, и она легла на подготовленную почву. Ведь я сын своей матери. Ведь для меня Освобождение — не просто «славные дела наших отцов».

А они… зачем им вообще об этом думать? У них работа, служба, вон колонизация дальних планет начинается… у них дружба, любовь, интересная, яркая жизнь.

— Это ведь была твоя соученица по ШК, эта самая Марсела? — спросила вдруг Сай. Они все еще об этом… ну лучше уж говорить об этом.

— Да.

Я подъехал к пульту и налил себе еще одну ароматную чашечку. Хорошо, что мои коллеги умеют правильно заваривать жасминовый чаек. Просто вот нет ничего лучше после бурной вечеринки.

— В школе у всех бывает какая-нибудь любовь, увлечение… но чтобы так долго — это редкость. И тем более, после того, как партнер по этому увлечению уже нашел кого-то другого.

— Причем этот другой — тоже наш товарищ по ШК, — заметил я, — наш друг. Мы втроем дружили — я, Марсела и Костя. Но я в общем совершенно не в обиде. Наоборот, странно, что сначала она все-таки выбрала меня. Костя всегда был ярче, интереснее. Член совета ШК, его всегда везде выбирали. Лидер. Он умел влиять на людей. У него многое получалось лучше — он и в спорте молодец, многоборьем занимался, даже добился серьезных результатов на региональных соревнованиях. Одна учительница у нас говорила про него — гармонично развитая личность. И в качестве Службы выбрал науку, он эколог, и там тоже достиг успехов.

— Кажется, у тебя комплекс неполноценности, — заметил Вэнь.

— Да брось ты. Это совершенно объективно. Я не говорю, что я хуже. Но ведь в любви дело такое — любовь до сих пор явление более-менее биологическое, невольно все тянутся к самым сильным, ярким, доминантным. А Костя — он такой. Я сам всегда был под его влиянием. Ведь вы меня знаете, я скорее из тех, кто следует за кем-то…

— Ну уж к тебе-то многие тянутся! — возразила Сай, — вот даже Амала… а ведь какая девушка! И наверняка, она не первая.

— Да я о себе ничего плохого и не говорю. Я просто говорю, что Костя — он объективно лучше меня во многих отношениях. И я не удивляюсь, что Марселита…

— Вы действительно странные. Все трое, — вынес суждение Вэнь, — ну кто во взрослом возрасте вспоминает какие-то школьные любовные дела, школьное соперничество?

— Наверное, те, — негромко заметила Сай, — у кого все это вызвало очень серьезные внутренние изменения. Может быть, травму. Остался какой-то сильный гештальт, который надо закрыть. Стани, я не помню, кажется, ты не рассказывал — а где вообще была ваша школа?