Рассудок маньяка - [5]

— Он совершал обход, а дверь была открыта. Он не должен был входить, но он, видимо, приоткрыл дверь и увидел убитую. А потом испугался и сбежал. По-человечески его можно понять.

— Вот именно «по-человечески». А Левитин вряд ли мыслит этими категориями. Формально он прав. Скрывший свою прежнюю судимость охранник оставил отпечатки пальцев на двери, где находилась убитая сотрудница. И потом сбежал. Представляю, как бесился Левитин, когда они не могли найти исчезнувшего охранника. И как он торжествовал, когда они его арестовали. Нет, теперь он так просто не отдаст арестованного, пока не докажет, что тот виноват. Когда поступил на работу ваш охранник?

— Примерно полтора года назад.

— У него были враги?

— Нет, конечно. Он был хороший парень. Никаких замечаний, всегда чисто выбрит, всегда вовремя приходил на дежурство.

— А у покойной были враги?

— Нет. Я думаю, что нет, вернее, нам казалось, что нет.

— Перед убийством ничего необычного не происходило?

— В каком смысле?

— Может, появились особенно откровенные журналы или картинки?

— Да нет, наоборот, все как-то успокоилось, мы даже решили, что психопат унялся. А тут вдруг такое…

— Сергей Алексеевич, — вдруг сказал Дронго, — вы ведь меня пригласили не из-за жены этого Паши? Это всего лишь повод объяснить мой вызов. Вы ведь понимали, что жена и ребенок могут ничего не значить. У вас были причины более конкретные?

— Да, — смущенно сказал Архипов, — да, безусловно. Я полагал, что вы все равно поймете. Я не верю в маньяка в моем институте. Не верю в психопата. Я убежден, что эти журналы и эти картинки не имеют ничего общего с убийством, которое совершил посторонний субъект, неизвестно как проникший на территорию института.

При этих словах Михаил Михайлович нахмурился, но не решился спорить с директором. Только мрачно отвернулся.

— Я знаю своих людей, — продолжал Архипов. — Это не всегда уравновешенные, очень эмоциональные люди, среди которых есть немало талантливых ученых. У них могут быть срывы, разного рода истерики, проявление эмоций. Но психопатов-маньяков среди них нет. Я в этом уверен.

— Тогда кто же убил Хохлову?

— Не знаю. Я настаивал на версии, чужого. Среди ученых такого негодяя быть не может.

— В каком смысле — чужого?

— В любом случае это не человек науки.

Михаил Михайлович сидел не двигаясь. Очевидно, что упрек был брошен сотрудникам охраны. Но он не решился спорить с патроном.

— Тогда это Паша или кто-то из его товарищей — заметил Дронго.

— Я этого не говорил. Почему вы думает что у него были напарники?

— Я сказал товарищи, а не напарники.

— Какая разница? Почему вы так решили?

— Может, он действовал не один? Архипов посмотрел на своего заместителя, тяжело вздохнул и покачал головой:

— Это почти наверняка был не он.

— Но тогда кто?

— Не знаю. И не хочу гадать. Мне неприятно даже предположить, что я здороваюсь по утрам с этим мерзавцем. Поэтому я и прошу вашей помощи, Дронго. Вы представляете себе атмосферу в институте. Все друг друга подозревают, на всех мужчин смотрят подозрительно. В такой обстановке мы просто не можем работать.

— Журналы появились опять? — вдруг спокойно спросил Дронго.

Архипов вздрогнул и посмотрел на своего заместителя. Тот тоже не скрывал своего изумления.

— К-как вы догадались? — заикаясь, спросил академик.

— Вы сами сказали, что хотели обратиться за разрешением в ФСБ. Но вы этого не сделали. А без их разрешения вы не стали бы мне звонить, это очевидно для любого человека, который вас знает. Журналы появились опять, и поэтому вы убеждены, что ваш бывший охранник, даже скрывший судимость, не виноват, а убийца — кто-то другой. Я прав?

— Да, — вздохнул академик, — к сожалению, более чем правы. Вчера ночью у нас снова нашли какие-то скабрезные картинки. И я боюсь, что неизвестный маньяк снова Мог решиться на убийство. Хотя сам факт появления этой гадости в стенах института должен был окончательно закрыть вопрос о виновности нашего бывшего охранника.

— Левитин вам отказал? — понял Дронго.

— Он считает, что журналы подбросили специально, чтобы создать алиби арестованному, — угрюмо пояснил Михаил Михайлович, — мы его ни в чем не смогли убедить. Да и журналы были не очень… Обычный «Плейбой», ничего страшного… То есть не такие страшные. Мы нашли их в коридоре.

— Какие-нибудь отпечатки пальцев были?

— Нет. Кто-то просто засунул их за батарею. Некоторые фотографии были порваны, некоторых не хватало. Левитин считает, что все это сделали нарочно, чтобы выгородить арестованного.

— А как вы считаете, Сергей Алексеевич? — спросил Дронго, взглянув на академика.

Тот потер виски характерным жестом, движением указательных пальцев. Потом тяжело вздохнул:

— Речь идет даже не об убийце. Речь идет об огромном коллективе, который распадается на глазах. Нам нужно точно установить, кто этот мерзавец, осмелившийся убить женщину. Найти маньяка и успокоить наших людей. — Он помолчал немного и продолжал: — Мне известно, что вы самый высокооплачиваемый эксперт в мире, и я понимаю, что мое предложение несколько наивно. У нас нет таких денег, чтобы вам заплатить. Но я прошу вас нам помочь.

Дронго молчал. Он смотрел на Михаила Михайловича и молчал. Наконец сказал: