Рассудку вопреки - [2]

Девочке хотелось броситься в объятия отцу, сказать ему, что тоже ненавидит этого Фалкона, что не хочет, чтобы ее любимый Чалфорд доставался ему, и что нельзя позволить ему прийти сюда и жить здесь! Но, сделав это, она раскроет свое убежище, вынуждена будет признаться, что подслушала разговор. Между нею и отцом существовало полное взаимопонимание, и она знала, что он снова расстроится из-за всего этого.

Она лучше подождет здесь, пока он не уйдет из кабинета, а затем осторожно выберется из своего укрытия. Было уже около пяти часов, скоро накроют на стол, так что ей не придется долго ждать: отец всегда пил с ними чай в маленькой гостиной.

Дивиния слышала, как он ходит по кабинету; вот он сел за письменный стол и стал выдвигать и задвигать ящики в нем, будто что-то искал.

Затем комната надолго погрузилась в тишину, так что у девочки от неподвижности затекли ноги.

Внезапно, когда она окончательно решила, что пора выходить (будь что будет!), раздался легкий щелчок и тишину разорвал страшный грохот.

В первое мгновение она была оглушена и не могла двинуться с места, затем ее испуг сменился недоумением. Звук выстрела был ей прекрасно знаком: он часто раздавался во время отцовских вылазок на стрельбище. Но отец всегда повторял, что нельзя держать заряженное оружие в доме, и что необходимо убедиться в том, что курок на предохранителе, прежде чем взять его в руки.

В коридоре раздался шум, дверь распахнулась, послышались голоса вошедших, среди которых девочка различила нянюшкин голос, голос Сильвестра, дворецкого и мисс Хол, экономки, — а затем наступило гробовое молчание… возможно, перед тем, как отец сделает им выговор за то, что вошли без стука, что было совершенно недопустимо!

— О Боже…! — вдруг в ужасе простонал Сильвестр.

Странно, почему нянюшка не отчитывает его за упоминание имени Господа всуе. Она так всегда поступала. Эта пожилая уже женщина нянчила в свое время и отца, а сейчас была в преклонном возрасте и досаждала второму поколению своими старомодными нравоучениями.

Однако любопытство брало верх над страхом перед наказанием за отлынивание от уроков. Дивиния не могла дольше оставаться в неведении и, покинув свое убежище, спокойно направилась к письменному столу, рядом с которым столпились вошедшие. Они были в таком шоке, что даже не заметили ее появления. То, что она увидела, подойдя к столу, было чудовищно.

Она застыла от ужаса с широко открытыми глазами и побелевшим лицом. Это… что же это такое?!! Жалкие, ужасные останки человека, которого невозможно было даже опознать. И море крови. Кровь была повсюду. На голубой рубашке, на пиджаке в полоску, который был надет на отце в тот день. На стене…

Она было открыла рот, чтобы закричать, когда осознала, что это был ее отец. И не издала ни звука. Кричала только ее душа…

1

— Я и раньше наряжала невест к свадьбе, — Джоанна в сотый раз любовно расправляла кремовое кружево фаты, — но ты, Ди, выглядишь, ты выглядишь…

Пройдя испытание двумя браками и двумя разводами, циничная по натуре, она тем не менее не смогла сразу подобрать нужное слово.

— Умопомрачительно! — выпалила Келли, ворвавшись в комнату и услышав часть разговора.

— …Совершенной красавицей. — Джоанна, вполне способная говорить без подсказки, выбрала довольно скромное определение. — Однако фасону определенно не хватает изюминки!

— В нем достаточно изюминок, — произнесла наконец Диана, скрытая за облаком кружева фаты, изысканно украшенной жемчугом. — Чарлз будет в восторге, — уверенно заявила она, ободряюще пожимая руку пожилой дамы.

— Ну и отлично! — отчеканила Джоанна, все еще суетясь с фатой, добиваясь абсолютного совершенства линий складок, ниспадающих каскадом поверх золота прекрасных волос Дианы. — Меня преследовали кошмарные сны в связи с предстоящим показом!

— Шла бы ты лучше отсюда, Ди, — предостерегающе предложила Келли. — Прежде чем от Чарлза останутся рожки да ножки!

— И было бы поделом, — злорадно заявила Джоанна. — Я так зла на него за то, что он устроил мне на этой неделе!

Изобразив подобие сочувственной улыбки, Диана в кремовом атласном платье, единственным украшением которого были капли жемчуга, разбросанные спереди на фате и по всему платью, простые линии которого подчеркивали совершенную форму ее девичьей груди, стройность талии и нежную округлость бедер, плавно прошла к двери. Фасон был продуман гениально, платье было вершиной искусства модельера.

— О Господи, от радости совсем забыла тебе сказать! — Келли устремилась к ней в своем тоже изумительном, сверкающем золотом платье. — Наконец прибыл тот таинственный гость, — запыхавшись проговорила она. — Это Рик Фалкон! — В голосе ее звучало торжество, она явно рассчитывала произвести эффект.

Но Келли не могла предугадать, какой эффект произведет это имя на девушку, к счастью, скрытую фатой. Она побледнела, на нее нахлынули жуткие воспоминания, во рту внезапно пересохло.

— Он — отец Криса, — пояснила Келли, не дождавшись ответной реакции от Дианы. — Кристофера Фалкона, — добавила она с недоумением, по-прежнему не получая ответа. — Того, кто посылал тебе красные розы в течение всей недели и нам изрядно надоел.