Рассудите нас, люди - [32]

Елена определила верно. Алеша — я это теперь знала — пробудил во мне и активность, и беспокойство, и смелость. Хорошо жить, когда за спиной своей чувствуешь надежную опору!..

— Отделаться от Аркадия не так-то просто, — сказала Елена и глубоко-глубоко вздохнула. — Сказала «не люблю», — не поверил: считает, что я кокетничаю, «набиваю себе цену». Да он и не придает этому никакого значения. «Любовь, луна, стихи и всяческая дохлая лирика — мусор, все это — в мусоропровод! Я здоровый и красивый мужчина, ты здоровая и красивая женщина, мы физически подходим друг к другу и должны быть вместе...» Вот его взгляд на любовь. Ты это тоже знаешь. И убежать от него не могу — нагонит, найдет, устроит скандал... Как тут быть, что делать, не знаю. Женя...

Вадим сидел в другом углу и, должно быть, тоже не слушал лекцию, вертелся, ревниво наблюдая за нами.

И еще с одними глазами встречалась я, когда поворачивала голову направо, — с продолговатыми, бархатной мягкости глазами Бори Берзера. Я знала, что Боря влюблен был в Елену давно и, пожалуй, безуспешно и страдал от этого. Сам того не замечая, он смотрел на нее и украдкой и явно, тихо и грустно улыбаясь, — спокойный и начитанный парень в коричневой замшевой куртке с золоченой «молнией» посередине. Сейчас я кивнула ему, и он незаметным кивком ответил мне, как бы давая понять, что при любых обстоятельствах на него можно опереться — не подведет.

В перерыв Baдим протолкался к нам.

— Вы так горячо секретничали, что слышала вся аудитория. О чем шептались?

— Если слышала вся аудитория, — значит, слышал и ты, — сказала Елена. — Зачем же спрашивать? Во всяком случае, не о тебе.

Какая-то жалкая ухмылка появилась на его губах.

— Конечно, я малоподходящий объект для секретов. — Вадим с принужденной развязностью взлохматил нам обеим волосы. — Ваши чувства иных категорий — они парят над облаками, им не до нас, грешных на грешной земле!

Это по моему адресу; какие-то категории, объекты... Зачем все это? Боже мой, каким бесконечно жалким и беспомощным становится человек, когда его разлюбят!.. Безвольные в таких случаях становятся заискивающе-угодливыми и, стараясь обратить на себя внимание, пытаются сделать или сказать что-то оригинальное, умное, а выходит натянуто, скучно и глупо. Волевые, с характером — мстительны и жестоки. И те и другие несчастны...

— Кадя придет? — спросил Вадим Елену,

— Не знаю. Должен прийти.

Мы вьшли в коридор. Вадим, наблюдая за нами, шел следом. Ни в помещении, ни на улице Аркадия не было. Я сказала Елене:

— Иди позвони ему.

От волнения на щеках и на лбу ее расплылись багровые пятна. Как же она его боялась, бесстрашная моя Елена!..

Я позвала Берзера.

— Боря, внуши ей, что она свободный человек. Ей нечего и некого бояться.

— Не могу я с ней спокойно разговаривать. — Боря понял меня сразу, — Во мне все клокочет ох возмущения. — Когда он волновался, то рука его скользила вдоль куртки, и «молния» взвизгивала, расстегиваясь. — Что у тебя общего с Растворовым? Ну что, скажи?!

Елена потупилась:

— Не знаю, Боря. Может быть, я его люблю.

— Неправда! Так не любят. И все это добром не кончится...

— Пойдем вместе позвоним ему, — попросила меня Лена и тут же передумала. — Не стану звонить, просто скроемся — и все. Ох, Женька, толкаешь ты меня на гильотину! Устроит он мне скандал, по его выражению, громче атомного взрыва. Но будь что будет!..

Боря пошутил:

— Атомные взрывы запрещены. Я вас провожу.

По окончании занятий мы вышли из аудитории последними и в коридоре затерялись в толпе. Аркадий не появился, Вадим куда-то исчез, и Елена порывисто обняла меня, подмигнула проказливо.

Мы торопились поскорее выскочить на улицу. Студенты шумно валили к выходу, и в дверях образовалась толчея. Я держала Елену под руку. Вдруг я ощутила встревоженный рывок ее локтя, плечи поднялись, вбирая голову, — она столкнулась лицом к лицу с Аркадием. «Кубинская» борода его встала торчком, как бы ощетинясь, взгляд остановился.

— Ты куда? — Он, видимо, сильно сдавил ей руку, потому что Елена болезненно поморщилась.

— Ухожу, — произнесла она едва слышно. — С Женей...

— С Женей? Куда?

— Нам нужно... По делу...

— По какому делу?

— Мало ли какое может быть дело... — По тому, как Елена тихо и растерянно стала оправдываться, я поняла, что она не уйдет со мной: решимость ее была сломлена. — Ты уж подумал бог знает что...

— Ты никуда не пойдешь. Слышишь, ты?! — Зло блеснули зубы...

От этого блеска даже у меня похолодело на сердце. На Елену же это презрительное «слышишь, ты?!» подействовало возбуждающе — в ней проснулся дух протеста и независимости.

— Пойду, — сказала она. — Отпусти мою руку,

— Не пойдешь.

— Отойди! — Она попыталась оттолкнуть его от себя. Он держал.

Боря Берзер, пробираясь вслед за нами, все это видел. Он заступился за Лену:

— Растворов, мне нужно серьезно с тобой поговорить. Отпусти ее.

Аркадий крикнул ему в лицо:

— Пошел ты к черту со своими разговорами! Нашел время...

Студенты, выходя, теснили нас, что-то кричали. Группа ребят, повстречав Аркадия, замкнула его и Берзера в кольцо и отодвинула в сторону.

Мы выскользнули на улицу и, опасаясь погони, забежали в первый попавшийся двор переждать. Мстительный огонек дрожал в глазах Елены, она выглядела бледной и осунувшейся.