Расстрелянный ветер - [41]
— Вроде у нас по одной дорожке… путь.
Епишкин радостно откликнулся:
— Мне прямо… туда… в горы.
— И мне в горы.
Роньжин думал о том, знает ли Епишкин, куда он направился и зачем, и гадал: а куда и зачем тот сам направил копыта? Ничего, пусть шастает. Казак безобидный, жалостливый, одинокий. В гражданскую вся семья вымерла от брюшного тифа. Запивает и на всех обижен, каждому без причины бросает в лицо страшное ругательство: «Брюшной тип ты после всего того этого!»
Этот вреда не сотворит.
— Ну, вот что, Епишкин! Хватит в жмурки играть. Докладай напрямки: за каким хреном ты в горы подался?!
Епишкин промычал заговорщически:
— М-м… Слушай сюда, соседушка. Упредить тя желаю. Вертайся обратно. Не ходи ты к ним за ради Христа! Измолотят ведь… До смертоубийства потеха дойдет.
— Это почему же? — удивленно спросил Роньжин, чувствуя, как холодеет в груди.
— Я воду в сельсовет таскал. Дверь-то неприкрыта была и все ваши разговоры с Жемчужным как на ладошке слышал. Все знаю.
Роньжин остановил коня и оглянулся назад.
Никого. Пуста степь, только слышно, как начинает позванивать зной.
— Та-а-ак… — растянул он. — Все, говоришь, слыхал? Ну, так теперь скажи, к кому тебя черт понес?
— Да уж скрывать не стану. Мне дрожать неча. А понес меня черт к самому Михайле Кривобокову. Ждет он меня. Лично приказал прибыть. Побалакать о Евдокии-жене, о сыночке, Андрее Михайловиче, то се…
— Хм! А где ты был вчера?
— Я токмо что из Верхнеуральска возвернулся — кожи возил продавать.
«Ни чижа он не знает еще о Михайле. Сказать?! Нет… Пускай пребывает в неведении. Недотепа!» — подумал Роньжин и усмехнулся, а вслух весело сказал:
— Что это там за пазухой у тебя? Неужто револьверы?!
Епишкин схватился рукой за грудь, запахнул ворог поддевки.
— Нету у меня оружия. Так… еда разная.
— Ну и у меня тожеть. Кое-что из еды. Так что хитрить друг перед дружкой нам не фасон.
Они пришпорили коней. Около березового колка среди кладбища камней остановились попить из родничка. Роньжин, прямо глядя Епишкину в глаза, приказал:
— Спрячь! Знаю: золото кривобоковское везешь. Спрячь! Верно тебе говорю. Наживешь с ним беды.
— Что ты, что ты, Роньжин! Какое золото?!
— Ну, так вот, охалуй, нету больше твоего Михайлы. Сгорел. Заживо сгорел.
— Не верю! Виделся с ним намедни лично.
— Спрячь — и вся недолга. Пригодится.
Роньжин вскочил на коня и молодцевато помчался вперед, радуясь, что уговорил и уберег человека от беды. Вскоре Епишкин догнал его, бросил на ходу:
— Я слово давал Михайле… — и до самых гор они вели коней молча.
…Их схватили дозорные в предгорье, где уже начали попадаться по пути кривые низкорослые березки, с тонкими сиротливо изогнутыми стволами-полосками, с нежной, чистенькой зеленью листочков-сердечек.
Их погнали, как гонят скот. С хохотом связали, на глаза крепко, до боли накрутили грязные тряпки. Узнав Роньжина, огрели плеткой.
«Ну, вот и началось!» — спокойно подумал он и удивился, что их долго везут куда-то.
Темнота, темь… Словно плутаешь в потемках. На душе — обида и злость, терпение издевок.
Ехали долго. Кружили. Роньжина хлестали колючие ветки, и по запаху он узнавал низинные пахучие холодные ели. Когда их грубо сбросили с коней и ножами отсекли веревки от рук, они шмякнулись о землю и предстали прямо пред большие черные пронзительные очи красивой, нерусской красоты, бабы и услышали ее железный, властный голос:
— Становись на колени!
Роньжин сразу узнал Султанбекову, краем глаза увидел, что Епишкин икнул от восхищения и, как подкошенный, бухнулся ей под ноги.
Она, большая и важная, брезгливо отошла на два шага назад.
— Ну, а ты чего стоишь?
Роньжин услышал это взвойное, лающее, на крике «чего стоишь?» — и ответил, заглядывая в ее блестящие, с синими обводами уставшие глаза:
— Негоже мне, старику, перед барышней поклоны бить.
Султанбекова замолкла, прислушалась, что-то поняла и вдруг исступленно и неуклюже вытянула наган. Вспухший палец прижимающе лег на барабан:
— Становись!
И захлестнула враз душу Роньжина злость: «Эк, стерва!» Он осмотрел круг бандитов на скалах, над ним и Епишкиным, и подумал о том, хватит, ли у него духа на этот поединок. Если хватит, коль выдержит черный пустой пока зрачок нагана, откуда ненароком ударит в грудь пулей, тогда непременно его будет уважать, весь этот сброд. И он решился.
— А я вот не встану!
Услышал холодное, равнодушное:
— Вста-а-нешь…
И раздался выстрел прямо в лицо. Роньжин от страха пригнул голову. Слетела с нее папаха. Он, оскорбленный, встал и выпрямился. Раздались еще два выстрела подряд: в левое и правое плечо впились две пчелы-пули и обильно полилась кровь.
— Перекрестила, значит, — хрипло произнес он. — Ловко стреляете, мадам, — и упал на колени. — Это не ты, это пули заставили…
И зашептал, как в забытьи:
— Как же я теперь косу держать буду?! Обезручила ведь… — поднял голову и с немым укором посмотрел на притихших бандитов, на их любопытные лица. Обливаясь кровью, он подполз к сбитой папахе, вынул оттуда сверток, зубами разгрыз нитку и выкрикнул, выкидывая руку вперед, в лица бандитов:
— Братцы-казаки! Гостинец я вам всем принародно… — и веером развернул листы грамот о прощении под запыленные, сбитые о камни сапоги.
В последнем своем сборнике недавно ушедший из жизни магнитогорский писатель остался верен своей главной теме: повествуя о тружениках-уральцах, людях разных профессий и характеров, он стремился создать образ современного рабочего, человека-творца.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герои рассказов С. Мелешина живут и в большом городе и на далеком Севере — в яранге оленевода или избушке охотника, в уральском селе и рабочем поселке. В центре внимания писателя сложные судьбы, непростые характеры. Часто герой находится на перепутье, в конфликте с дорогим ему человеком. Рассказчика волнуют узловые проблемы нашего времени. Он внимательно вглядывается в события сегодняшнего дня, говорит о том, что тревожит нас, его читателей и современников. В книгу вошли рассказы, написанные С. Мелешиным в разные годы.
Станислав Мелешин — член Союза Писателей СССР. Родился в 1928 году в Пензенской области в селе Белогорка. В 1930 году семья переехала на строительство г. Магнитогорска. Здесь С. Мелешин начал свой творческий путь. Во время службы в Советской Армии в 1955 г. заочно окончил литературный институт.С. Мелешин известен читателю по книгам: «Паче, Рума!», «Родные люди», «Трое в тайге», «Таежный выстрел», «Молния в черемухе» и др.В новую книгу С. Мелешина входят повести — «Это случилось у моря», «Любава» и два рассказа — «Вторая жизнь» и «В северном городе».Герои повести «Это случилось у моря» — охотские рыбаки.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Известный роман выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Леонида Максимовича Леонова «Скутаревский» проникнут драматизмом классовых столкновений, происходивших в нашей стране в конце 20-х — начале 30-х годов. Основа сюжета — идейное размежевание в среде старых ученых. Главный герой романа — профессор Скутаревский, энтузиаст науки, — ценой нелегких испытаний и личных потерь с честью выходит из сложного социально-психологического конфликта.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.