Расстаемся ненадолго - [81]

Занятия в старших классах начались на две недели позже обычного: ученикам пришлось поработать на уборке урожая. Так было не только в Старой Чигле – во всех школах области.

Перед началом уроков Любомир Петрович собрал всех учащихся в большой класс, представил им нового заведующего учебной частью Анну Степановну, Веру и Алину, других новых учителей, потом, расхаживая у доски, несколько минут говорил о войне, призывал ребят быть высокосознательными и учиться на «отлично».

Позже всех в класс вошел стройный парень в военной, кажется, даже комсоставской форме. Правую руку он держал в кармане брюк. Любомир Петрович прервался в своих главных рассуждениях, объявил, что это Анатолий Ксенофонтович, новый физрук школы – был на фронте, демобилизован по ранению.

Первых уроков у Любомира Петровича не было, и он удалился в свой кабинет, пустовавший все лето, – ни стула, ни стола: Людмила Титовна, жена директора, забрала их к себе.

Сейчас, правда, стулья в кабинете были – и самому, и посетителям есть на что сесть, но не те, не прежние, а похуже, разномастные.

Глянув в окно, директор остался доволен: технички на сей раз выполнили его распоряжение – подровняли землю, дорожки посыпали желтым песком, а главное – отогнали куда-то от школы уток и поросят.

Под конец урока Любомир Петрович заглянул в учительскую, где в одиночестве сидел Анатолий Ксенофонтович, рассматривая модель гранаты. В начале учебного года у директора всегда рождался зуд рачительности, поэтому он поспешил рассказать физруку, что кроме этой гранаты есть еще мелкокалиберка, а больше в военно-физкультурном кабинете ничего нет, так как бывший физрук был человеком нерадивым, и дети все растащили. Посоветовал собрать у ребят все эти принадлежности и вообще – навести в кабинете образцовый порядок.

Физрук поморщился:

– По чьей вине растащили, тот пусть и собирает! – и сунул правую руку в карман.

Прозвенел звонок. В учительскую вошла Алина, и Любомир Петрович отправился к себе, за учебником: следующий урок был его. Он с Алиной делил уроки математики и физики.

Анатолий Ксенофонтович отложил в сторону модель гранаты, встал и незаметно, одной рукой, одернул гимнастерку.

– Садитесь, пожалуйста, – и подвинул Алине стул.

В дверях показалась Валентина Захаровна с книгой и указкой в руках, глянула в один угол, в другой и, живо повернувшись, исчезла.

Она искала Веру, с которой успела подружиться. Встретив теперь ее в коридоре, увлекла к дальнему окну, восторженно принялась читать «Витязя в тигровой шкуре». Томик Шота Руставели Вера видела у Валентины и раньше.

– Нет, вы послушайте, как тут написано, послушайте!

Читала с волнением, со вздохами, чуть не со слезами.

– Ну как, как он мог написать такое? Неужели сильней любил, чем мы, или его так любили?.. Читаешь – сердце замирает. Верочка, я уверена, что не выживу, если мой Коля… Ой, что за глупости я говорю! Лучше не думать об этом. Вчера Коля опять прислал с фронта письмо. Пишет, что их танковая часть зашла в тыл немцам, и не пишет, сколько, но очень много техники и живой силы захватили. И вроде бы ничего особенного не пишет, а читаешь – сердце вот-вот выскочит. Радость-то какая!.. А я начинаю писать, и ничегошеньки не получается. Глупая я, что ли? Бывает, думаю, думаю, а ничего не могу придумать. Что ни напишу, все не то. Лишь плачу, слезы на бумаге…

Зазвонили на урок. Валентина на миг прижалась к Вериной щеке:

– Верочка, когда уже придешь ко мне? Я у вас чуть не каждый день бываю, а ты…

– Приду, Валя, приду.

– Может, тебе дать этот томик почитать?..

Воронежчину обложили затяжные дожди. Невесело в эту пору шагать полевой дорогой или старочигольской улицей: на обувь пудами налипает грязь, ноги – словно колоды.

Колхоз управился со всеми полевыми работами, лишь кое-где еще оставались неубранными крохотные участки свеклы да позднего подсолнечника. Опустела бахча. Чтоб кто-нибудь не подпалил пустую будку, сторож содрал с нее задубевшую солому, и остались у реки торчать только ребра из гнутого верболозника.

Управилась с приусадебным хозяйством и Людмила Титовна, хотя и нелегко ей это далось. Кроме своего довольно урожайного огорода, надо было убрать и со школьного, засеянного картошкой. В школьном саду яблок уродилось – тьма-тьмущая. Лучшие сорта созрели раньше, но из них директорше досталось негусто: деревенские мальчишки тоже не дремали. Было еще несколько дичек, буквально усыпанных грушами. Разве плохо намочить бочки три? Однако как ни старайся, самой со всем этим не управиться. И пришлось Людмиле Титовне звать на помощь старшеклассников.

В этот вечер она допоздна провозилась с коровой, другой домашней живностью. Домой пришла уже в сумерках. Любомира Петровича не было. Накормила младших детей, уложила их спать и сама прилегла. Подремала, проснулась, а мужа все нет. Начала прикидывать: где бы он мог так задержаться? На территорию вряд ли пошел: далеко по такой грязищи пешком не уйдешь. У белорусок? Те ложатся рано – утром чуть свет вставать, помогать хозяйке по дому. Не иначе, на угощение забрел к кому-нибудь. Этого он не пропустит. Но ведь сегодня вроде бы никто не собирался зазывать гостей!..