Расстаемся ненадолго - [38]

– Может, разбудим девочек и пойдем потихоньку? – неуверенно предложила Вера. – Жалко мне вас покидать.

– Куда же мы пойдем?

– Хоть в наш район. Туда, где я работаю.

– Далеко?

– Отсюда километров пятьдесят будет.

– Ой, нет! – вскрикнула женщина. – Как же я тут все брошу? У нас ведь и скотинка, и то да сё…

На западе, за смутно синевшим вдали лесом, стало что-то греметь. Гром доносился равномерно: то мощные глухие раскаты сотрясали землю, то вдруг они сливались в один сплошной зловещий гул.

– Опять летят! – испуганно сказала женщина и начала будить девочек, чтобы укрыть их за камнями.

– Нет, это что-то другое, – вздохнула Вера, – там, видно, бой идет. – У нее больно сжалось сердце: «Там и Андрей. Напрасно я его ожидаю».

Взяв с земли свои вещи, Вера стала прощаться. Девочки, хмурые и заспанные, уже сидели на камне. Им было зябко, а еще больше обидно оттого, что так рано разбудили. Покидая их, Вера с жалостью посмотрела на шинель и постилку, еще хранившие тепло детских тел.

Долго потом перед ее глазами были хмурые лица девочек, которые очень хотят спать.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I

В подразделении Андрея встретил молоденький светловолосый лейтенант, командир стрелкового взвода. Он поздоровался с Сокольным просто, за руку, и сразу повел показывать свой участок обороны. По дороге лейтенант разговаривал так дружелюбно и уважительно, будто не он был тут старшим по званию, а Андрей.

На участке, наверное, с помощью местных жителей уже были вырыты окопы. Осмотрев их, Андрей не мог бы сказать, все ли тут правильно с точки зрения боевой практики, но по тому, как объясняли в училище, оборона была подготовлена хорошо. В каждом отделении оборудованы гнезда для станковых и ручных пулеметов, вырыты окопы для стрелков. Позиции отделений соединены узковатыми, но достаточно глубокими извилистыми ходами сообщения.

Один ход, тоже узкий, но такой, что двоим бойцам вполне можно разминуться, ведет в небольшой блиндажик. Тут лежат боеприпасы, на стене бинокль командира взвода.

Все бойцы были на работе. Ускоренно прокапывался ход к командному пункту роты, велась самая тщательная маскировка.

Лейтенант вызвал командиров отделений и уже суровым (Сокольному показалось – даже слишком суровым) тоном сказал:

– Вот – старший сержант! Да? Он – наш помкомвзвода! Ясно? – И, повернувшись к Андрею, продолжал уже не так резко, но по-прежнему громко: – Во время боя вы находитесь при первом отделении. Ясно? Я – на своем КП. Будет необходимость – в остальных отделениях. Мой связной – вот, – он показал на коренастого таджика. – Мой заместитель – вы. Ваш – командир первого отделения Адамчук!

Сокольный козырнул, а сам подумал: «Зачем этот грозный тон? Так и у нас в полковой школе. Неужели нельзя отдать приказания тихо и спокойно?»

Местность, где первый стрелковый взвод занимал оборону, была сравнительно ровной. Кое-где виднелись небольшие кусты можжевельника, а все остальное было покрыто успевшей отрасти луговой травой.

Андрей по знаниям и опыту не очень молодого человека подсказывал бойцам, как еще лучше укрепить оборону! Прежде всего он занялся маскировкой, видя, как из-за белых высоких облаков время от времени появляются самолеты противника и пролетают над самыми позициями.

– Подрежьте дерна, – сказал Сокольный одному из бойцов, – и перемаскируйте вот этот бруствер. Видите – лысина? Весь песок наружу.

– Что вы, товарищ старший сержант! – начал боец. – Какая же это лысина? Чуток подвинул дерн, вот и в порядке… Сам черт не заметит!

– Нужно, нужно перемаскировать, – повторил Андрей.

– Да не нужно, товарищ старший сержант! – настаивал боец. – Говорю вам, что сам черт…

Он оглянулся на Адамчука, своего командира отделения. Тот стоял сбоку и молча посмеивался. Андрей тоже посмотрел на сержанта и поймал его улыбку. Это вызвало у Сокольного мгновенную вспышку гнева.

– Выполняйте приказ! – крикнул он так громко и резко, как, наверное, ни в полковой школе, ни в другом месте не кричали.

Боец моментально бросился резать дерн, а командир отделения все еще продолжал улыбаться.

– Чему вы радуетесь? – сердито спросил Андрей.

– Да так, – мягко, тонким голосом ответил сержант. (Андрея даже поразил его голос, никак не вязавшийся с могучим телосложением сержанта.) – Это такой боец… Любит все делать по-своему. Тихий, спокойный, а поговорить, порассуждать не прочь. Пробует иной раз и возражать.

Андрей понял, что Адамчук умышленно сваливает все на бойца, однако замечания сержанту не сделал.

– Как фамилия стрелка? – спросил он.

– Александров, – ответил сержант, – второгодник.

«Командный голос», – вспомнились Андрею слова из наставлений командиров полковой школы. «Командир должен иметь командный голос. А что такое командный голос? Такой, как у нашего командира взвода или как у меня?»

Вместе с командиром первого отделения он отправился просматривать поле обстрела с каждой огневой точки. Подходил к ячейке стрелка, опускал карабин на бруствер и смотрел, смотрел… Перед Адамчуком приходилось делать вид, будто изучает зону обстрела, а на самом деле старался приучить себя к мысли о неизбежности боя. Прижимаясь щекой к прикладу и водя мушкой по кустам, кочкам, Андрей представлял себе, что за каждой из них притаился враг, которого нужно уничтожить. Он никогда еще не видел фашистов, не мог представить, какие они, и, быть может, поэтому перед глазами возникали существа, напоминающие мишени для учебной стрельбы. Похожей на мишени представлялась ему и вражеская техника, хотя и понимал, что в действительности все будет гораздо серьезнее и сложнее.