Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика (сборник) - [55]

Сэр Бенджамин выглядел смущенным. Он постукивал пальцами по изголовью кровати.

– Что касается того, что вы сделали, Бадж, – добавил он, – я мог бы и не говорить, но это было чертовски смело.

Пошевелив губами, Бадж попробовал ответить.

– Да, сэр, – сказал он. – Спасибо вам, сэр.

Его полуоткрытые глаза смотрели с удивлением и немного со злостью на американца, который все время улыбался…

– Не обижайтесь, Бадж, – сказал Рэмпол. – Вы накинулись на него, как ирландский коп, а сейчас ведете себя так, как будто вам предложили выпить пива… Я даже не думаю, что вы узнали его.

(В голове происходила какая-то борьба: то проявлялся, то исчезал, как вода сквозь песок, чей-то образ. Бадж чувствовал себя плохо: саднило в груди, пот заливала лицо.)

– Да, сэр, – сказал он с усилием. – Я попробую его вспомнить… скоро. Просто сейчас не могу…

– Конечно, – поторопился уверить его Рэмпол.

Тед увидел фигуру в белом в дверном проеме.

– Ладно, нам пора, Бадж. Удачи. И не нервничайте без повода.

По сравнению с улыбками гостей, ухмылка Баджа напоминала скорее нервный импульс. Он почувствовал себя сонным, в голове по-прежнему что-то звенело, но он был в приподнятом настроении. Дворецкий не мог точно описать, что случилось, но впервые в жизни чувствовал удовлетворение. Что за история! Если бы только те горничные не оставили окна отрытыми…

Он смежил веки.

– Спасибо вам, сэр, – сказал Бадж. – Пожалуйста, скажите мисс Дороти, что я вернусь в замок завтра.

Рэмпол закрыл дверь в спальню и повернулся к сэру Бенджамину, стоявшему посреди коридора дома доктора Маркли. Он заметил белую юбку сиделки, проскользнувшей по лестнице впереди.

– Он его видел, кем бы тот ни был, – сказал шеф-констебль, – и он обязательно вспомнит. И, черт побери, по-прежнему непонятно, что он там делал?

– Думаю, случайно там оказался. И что теперь?

Сэр Бенджамин открыл большие золотые часы, нервно на них глянул и закрыл.

– Это уже пусть Фелл решает. Мне ничего не известно, – сказал он обиженно, – он перескочил через мою голову и делает это постоянно. Я имею в виду то, что он напрямую общается с сэром Уильямом Росситером – комиссаром Скотланд-Ярда. Такое впечатление, что он знает каждого в Англии. Он только и делает, что пользуется то одним, то другим рычагом… Все, что я знаю, – это то, что мы едем встречать пятичасовой поезд из Лондона и кого-то будем задерживать. Думаю, все готовы. Пойдемте.

Доктор Маркли все еще был на дневном осмотре, и они не стали его ждать. Когда вышли на Хай-стрит, Рэмпол нервничал даже больше, чем шеф-констебль. Ни вчера ночью, ни сегодня ему не удалось добиться пояснений от доктора Фелла.

– А еще, – продолжал констебль, – я не поеду в Саутгемптон встречать дядю пастора, хотя он мой старый друг. Пастор поедет один. У меня дело в Манчестере, сегодня же четверг, меня не будет по крайней мере неделю. Черт побери! Каждый раз что-нибудь случается. И еще я не могу найти Пейна, у него для меня пара бумаг, которые я должен отвезти в Манчестер. Будь оно все проклято! Потерял столько времени с этим делом, тогда как надо было передать его кому-то ответственному, а теперь еще и Фелл прибирает все к рукам…

Рэмпол чувствовал, что тот говорит скорее сам с собой. Он произносил вслух все то, что приходило ему в голову, поэтому Рэмпол даже не пытался отвечать.

Серый «даймлер» сэра Бенджамина ожидал на улице в тени буков. Наступило время чаепития, и на улице можно было увидеть лишь нескольких человек. Рэмпол думал о том, распространялись ли в Четтерхэме новости о смерти Герберта. Тело было доставлено в замок вчера ночью, и слуг предупредили о том, что им запрещено выносить и обсуждать любую информацию, пока на это не будет соответствующего разрешения. Однако сомнения оставались.

Прошлой ночью, чтобы избавиться от кошмаров, Дороти осталась с миссис Фелл. Почти до обеда Рэмпол слышал их приглушенные разговоры в соседней комнате. Изможденный, он по-прежнему не мог спать. Сидя у окна, он курил сигареты одну за другой и наблюдал за рассветом…

Сейчас серый «даймлер» ехал по улицам Четтерхэма, а ветер приятно обдувал его лицо. Небо было бледным – преобладали белые и сиреневые тона. Дымка медленно сползала на долины с горизонта. Проплывало несколько белых облаков, похожих на овечек. Ему вспомнился тот вечер, когда они с Дороти прогуливались до Четтерхэма как раз в тот магический час, когда небо было темно-золотистым и громко звенели колокольчики пасущегося стада, ветер заставлял шуметь колосья, а запах шиповника чувствовался все отчетливее. Когда он все вспомнил, ему не поверилось, что это случилось всего каких-нибудь десять дней назад.

«Завтра в полдень прибудет поезд из Лондона, – вспоминал он разговор с доктором Феллом в Ведьмином Логове. – Нам надо встретить этот поезд».

В этом чувствовалось какое-то завершение…

Сэр Бенджамин теперь молчал. «Даймлер» гудел, ветер обдувал его со всех сторон. Дороти – в Нью-Йорке. Дороти – его жена. Боже! Как же здорово это звучит! Каждый раз, когда Рэмпол думал об этом, он вспоминал, как сидит в классе во время последнего года обучения и думает, что если не сдаст экономику (которую он, как и все приличные люди, не любил), то наступит конец света. Представляя свою супружескую жизнь, он считал, что сразу станет человеком, у которого есть телефон, шейкер для коктейлей – то есть все. С его матерью непременно случится истерика, а его отец, занимающий офис номер один на двадцать пятом этаже 42-й улицы, обязательно поднимет глаза и скажет: «Итак, сколько тебе нужно?»