Расследования Берковича 8 [сборник] - [7]

— Кассиров опросили? — повернулся Беркович к подошедшему сержанту Соломону.

— Сейчас опрашивают, — сказал Соломон. — Пока никаких результатов.

— Кто-нибудь слышал выстрел?

— Никто не признается. Но тут был такой шум…

— Звук выстрела легко отличить от криков толпы.

— Конечно, — согласился Соломон, — но тут еще взрывали хлопушки, и петардами, похоже, кто-то баловался…

— В помещении? — удивился Беркович.

Соломон не ответил. Старший сержант выслушал сбивчивый рассказ Левингера. Картина складывалась достаточно очевидная, но для розыскных работ практически безнадежная. В третьем раунде оба боксера устали и вели ближний бой, кружась друг вокруг друга. Зусман провел серию ударов, от которой Левингер с трудом защитился, а в сдедующий момент уже Левингер нанес Зусману удар левой и отскочил в сторону, чтобы нейтрализовать ответную атаку. Но Зусман упал, как подкошенный — головой вперед.

— Значит, в момент выстрела Зусман был открыт? — спросил Беркович. — Я хочу сказать, что убийца мог выстрелить, не опасаясь, что ненароком заденет вас или судью?

— Он мог попасть в кого-то из зрителей! — воскликнул Левингер, только сейчас, похоже, осознавший, что могло произойти, если бы убийца промахнулся.

— Нет, — покачал головой Беркович, — в зрителей он попасть не мог, пуля вошла бы в покрытие ринга. Но все равно, стрелок он, конечно, отменный… Скажите, вы хорошо знали своего соперника? Были у него враги? Может, кто-нибудь ему угрожал?

— Мы знакомы семь лет, — медленно заговорил Левингер. — Познакомились вскоре после репатриации. Он приехал в девяносто первом, я — в девяносто третьем. Вместе тренировались, бывали друг у друга… Сколько боев провели, я уж и не помню. А враги… Нет, старший сержант, насколько я знаю, никто Леониду не угрожал. Он работал охранником, жил один, жена его бросила через несколько месяцев после приезда в Израиль.

— Где она живет сейчас?

— Уехала с сыном в Америку. Леня им звонил время от времени. Женщины у него потом были, но не постоянные подруги… Приятелей много, он… был… общительным. С женщинами расставался легко, они с ним — тоже. Никаких шекспировских страстей. Ума не приложу, кто бы хотел его смерти! Пойти на такой риск…

— На самом деле риск был далеко не так велик, как кажется, — заметил Беркович. — Крики, взрывы хлопушек и петард, все смотрят на ринг, момент самый критический…

— Никто не видел убегавшего человека?

— Ему и убегать не нужно было. Спрятал оружие, смешался с толпой… Скорее всего, он и сейчас там, снаружи — смотрит и слушает, как развиваются события.

— Ужасно! — воскликнул Левингер. — Нужно всех задержать, проверить, из какого оружия недавно стреляли…

— Три тысячи человек? И вы думаете, убийца будет дожидаться? Нет, господин Левингер, нужно выяснить, кто хотел убить Зусмана.

— Никто, — сказал Левингер. — Леня был…

Боксер замолчал, какая-то мысль пришла ему в голову и поразила своей очевидностью. Так, во всяком случае, показалось Берковичу — Левингер нахмурился и даже закусил губу.

— Вы что-то вспомнили? — мягко спросил старший сержант. — Пожалуйста, не нужно самому делать выводов. Скажите мне.

— Что? — Левингер очнулся. — Я подумал, что, если бы пуля попала Лене в руку… Он мог остаться жив.

«Нет, — подумал Беркович, — не это пришло тебе в голову. Тебе вдруг представилось, что на пути пули мог оказаться и ты».

— Если вы вспомните что-нибудь, — сказал он вслух, — звоните мне по любому из этих телефонов — на работу или домой, или по сотовому…

Левингер взял листок, протянутый старшим сержантом, и вышел, продолжая в задумчивости морщить лоб.

Беркович вызвал рефери, а затем тренеров обоих боксеров. Рассказы их практически не отличались друг от друга и никак не помогли понять, откуда был произведен выстрел. Беркович задал всем троим тот же вопрос: были ли у Зусмана враги, не угрожал ли ему кто-нибудь в последнее время?

— Нет, — решительно сказал тренер Серж Безыменский, естественно, знавший Зусмана лучше других. — Дела у него шли прекрасно, тренировки — тоже. Враги были только на ринге, да и враги ли? Соперники — конечно. А вне ринга — друзья, вот как Моше, к примеру.

— Не знаю, — пожал плечами рефери Ваксман, отвечая на попрос Берковича. — Я обоих знал, конечно, но так, шапочно. Встречались в зале…

— Враги? — переспросил Ноах Бирман, тренер Левингера. — Понятия не имею. Если бы вы спросили о Моше…

— А что Моше? — насторожился Беркович.

— По-моему, он ввязался в историю, — нехотя сказал Бирман. — У него дочь шестнадцати лет. Начала принимать наркотики. Моше выследил кого-то из тех, кто занимается торговлей, собирался заявить в полицию…

— Почему не заявил?

— Ну… Я не в курсе, — протянул Бирман, но встретив тяжелый взгляд старшего сержанта, поспешно продолжил: — Они ему угрожали, так мне кажется. Он в последнее время был сам не свой, сегодняшний бой провел не лучшим образом… Объективно Моше сильнее Леонида, но мог бы и проиграть, если бы не…

Бирман замолчал, но Беркович его уже не слушал. Он вспомнил странное выражение лица Левингера и понял, что собирался делать боксер. Отпустив тренера, Беркович бросился искать сержанта Соломона и нашел его среди возбужденных болельщиков. Сержант, похоже, имел уже гораздо больше информации, чем ему бы хотелось. Увидев Берковича, Соломон решительно выбрался из толпы и сказал огорченно: