Расследование ведет в ад - [32]

— Вы упомянули о спиритических сеансах. Разве мы не можем просто взять и вызвать ее?

— Можем попробовать. Насколько я понимаю, именно этим сейчас и занимается ее отец.

— Не будет он этим заниматься, если моя задумка получится, — сказал Чэнь. — Я звонил из храма. К нему отправился с длинным списком фиктивных вопросов сержант Ма, и это должно занять их обоих надолго.

— Может, у вас есть какие-нибудь личные вещи, которыми она пользовалась?

— Да, действительно, — встрепенулся Чжу Ирж, которому хотелось хоть чем-то помочь. — Кое-что у нас есть.

Чэнь достал из кармана пиджака обрывок шарфа, оставленный призраком в храме. Теперь ткань быстро тускнела в утреннем свете, и на ладони Чэня лежала лишь какая-то тень.

— Полагаю, этого как бы должно быть достаточно, — пренебрежительно фыркнул Лао.

— Ну а если нет, то как вы тогда поможете нам выйти на ее след?

— С такой спиной, как у меня сейчас? Вы, верно, шутите. Я сейчас до конца сада не могу пройти не останавливаясь, не то что расхаживать по всему городу в поисках заблудших духов.

— Это понятно, — согласился Чэнь. — Но у меня на самом деле нет чутья на призраков, и похоже, его нет и у Чжу Иржа. Давайте мы попробуем провести спиритический сеанс.

— Мы? — переспросил Лао, бросив ледяной взгляд на Чжу Иржа.

— Ну, тогда вы и я.

— Поверьте, — поспешил заявить Чжу Ирж, — у меня большой опыт по таким вещам. С моей помощью у вас будет гораздо больше шансов провести успешный сеанс.

— Это еще как сказать, — заметил Лао. — Но у меня будет и гораздо больше шансов потерять душу. Я не собираюсь подвергаться эзотерическим процедурам в вашем присутствии.

— Ну что ж, справедливо, — пожал плечами Чжу Ирж. Хотя его это слегка и задело, он посчитал обиду неразумной. «Если Лао не доверяет мне, тогда ему придется проделать все без моей помощи». Откинувшись на стуле, он закрыл глаза и почувствовал, что обретает неподвижность камня.

14

После того как Чэнь позвонил и сообщил, что не придет, Инари вернулась в спальню плавучего домика и плюхнулась на кровать. Такая зависимость от мужа — и глупая, и несправедливая — уже вошла в привычку, и нарушить ее будет тяжело. Она прекрасно понимала, что надеется на мужа потому, что он однажды спас ее, но это не значило, что он сможет спасти ее снова. Она вернулась мыслями к зловещей фигуре на причальной стенке и к тревожным временам ее помолвки в Аду.

Инари обручили с Дао И семьдесят лет назад, когда они еще были детьми. Хотя она, в соответствии с традициями вежливости, ни разу не встречалась со своим женихом, но росла в предвкушении замужества, как любой другой типичный отпрыск буржуазии преисподней. Отец был богат, мать — красавица, и предстоящий брак омрачали лишь отзвуки витавшего над ее головой старого скандала. Инари не знала, из-за чего разразился этот скандал: родители никогда не упоминали о нем. Его суть стала известна ей, когда она подслушала обрывки разговора полушепотом старших двоюродных сестер:

«Большая удача, что Дао И не знает... иначе он никогда не взял бы ее в жены...»

«Многое объясняет в отношении ее, как ты считаешь? Действительно, как бы не совсем то...»

«Это всегда была немного странная семья...» Так что с ранних лет Инари росла в зловещем ожидании, что в один прекрасный день случится нечто ужасное: она и ее семья будут опозорены, отца немедленно уволят с солидной должности в Министерстве богатства и отправят вместе с детьми в какой-нибудь нижний эшелон Ада. Инари слышала рассказы о таких местах: миры льда, края железа, где у душ нет тел, и стоит им с воплями убежать от одной муки, как сразу встречают другую. Но скандал не разразился, и ее семью не выслали в изгнание, и наконец настал день, когда Инари представили жениху, с которым она так долго была обручена.

И этот миг стал худшим в ее жизни. С детских лет Инари слышала рассказы о Дао И: какой он хитрый, какой умный, какой жестокий. Последним ее, как демона, учили восхищаться, но научиться она почему-то так и не смогла. «Дао И не такой, — твердила она, обманывая себя с убежденностью, на какую способны лишь молодые. — Его жестокость лишь показная, и за ней скрывается такое же нежное сердце, как у меня самой. И работа у него хорошая: он — уважаемый всеми чиновник в Министерстве эпидемий. В эту иллюзию Инари была влюблена годами, она не могла дождаться встречи с ним.

А когда наконец время встречи наступило, она узнала то, о чем никто даже не удосужился упомянуть: что ее жених — ходячее скопище болезней, что все его тело покрыто лопнувшими и кровоточащими пузырями гангрены. Ей до сих пор не забыть тот момент откровения, словно черная молния пронеслась по ее венам. Бросив на него единственный взгляд, Инари подобрала полы одежды и убежала вон из комнаты.

К тому же это отвращение поставили ей в вину. Ее семья была поражена тем, что жених показался ей таким отвратительным. «Откуда у нее такая брезгливость? — вопрошали родственники с притворной иронией, постреливая холодными, как у рептилий, глазами в сторону матери Инари, которая сидела в углу, опустив голову. — Несомненно, любой демон, достойный места в Аду, скорее испытал бы восторг, а не отвращение. Реакция Инари оказалась почти такой же безвольной и мягкотелой, как у какого-нибудь низшего существа... скажем, человека». При этом мать Инари уронила единственную слезу, которая лежала у нее на коленях, как яркий, похожий на коралл, уголек, и Инари узнала правду. Отец ее матери был вовсе не демон, а человек. Придворный ханьского императора,[