Расследование ведет в ад - [3]

— Теперь мне действительно пора, — с сожалением проговорила она, поднимаясь из кресла.

Чэнь проводил ее до дверей участка, а потом неторопливо направился к автомату с напитками. Склонившийся над ним сержант Ма колотил по стенке громадным кулаком.

— Опять не работает, машина чертова! Я... о... — Увидев, кто подошел, Ма торопливо отошел в сторону.

— Ничего, я подожду, — вежливо предложил Чэнь.

— Нет-нет-нет. Ничего страшного. Все к вашим услугам, — пробормотал Ма и удалился вразвалочку по направлению к столовой.

Вздохнув, Чэнь сумел-таки получить от автомата бумажный стаканчик с зеленым чаем и понес его на свое рабочее место. Поворачивая за угол, он увидел, что сержант Ма вернулся и тайком машет над автоматом бумажкой с благодарственными молитвами. Чэнь уже привык, что его здесь все сторонятся, но случались дни, когда антипатия коллег действовала на нервы. Прихлебывая обжигающий безвкусный чай, он еще некоторое время рассматривал фотографию девушки, потом снял пиджак со спинки кресла и вышел из участка.

Лето еще только началось, а жара уже стояла гнетущая. Хотя в участке было отнюдь не прохладно, выйдя на Цзянми-роуд, он словно погрузился в теплую ванну. Чэнь глянул на счетчик загрязнения воздуха на ближайшей стене, однако его показания наводили такую тоску, что не хотелось воспринимать их серьезно. Погрузившись в раздумья, он неторопливо зашагал по улице к гавани. К тому времени, когда он дошел до укрытия от тайфунов, стало немного прохладнее, где-то в Южно-Китайском море набирал силу шторм, и в воздухе пахло грозовыми разрядами и дождем. Чэнь улыбнулся, представив, как Инари, опершись локтями на подоконник плавучего домика, ждет, когда грянет гром.

Жена любила грозы, как-то она сказала, что они напоминают ей о доме. «Единственное, что тут есть доброго», — горько добавила она. До паромного терминала оставалось пройти по пристани совсем немного, и Чэнь решил передохнуть на скамейке. Он подобрал оставленную кем-то газету и стал лениво листать ее. Сингапур открывал еще один франшизный город,[3] которому предоставлялись торговые привилегии, — на этот раз на побережье Мьянмы. Чэнь еще помнил время, когда Сингапур-3 считался последним в линейке таких городов, а этот будет уже шестым по счету. Читая дальше, Чэнь узнал, что строительство этой новой версии Сингапура пройдет по тем же планам, что и все остальные, и снова улыбнулся, живо представив себе еще одного инспектора Чэня, сидящего на скамейке у такого же паромного терминала в нескольких тысячах миль к югу.

В его размышления ворвался отдаленный гул, и, подняв глаза, инспектор увидел паром, который, покачиваясь, приближался к терминалу. Через пятнадцать минут Чэнь уже сошел с парома на противоположной стороне пролива и нырнул в лабиринт улочек, которые составляли остров Чжэньшу.

Район был небезопасный, и Чэнь шагал осторожно, однако беспокойства ему никто не доставил. Он считал, что вряд ли мужчина среднего возраста, в вышедшей из моды одежде сине-фиолетового цвета, вызовет чьи-либо подозрения. Однако время от времени он замечал, как кто-то вздрагивал и отходил в сторону, и значит, его или, по крайней мере, его профессиональную ауру распознали. Полицейских все недолюбливали, а копов, имеющих дела с Адом, — тем более. Так что Чэнь прошел по узким улочкам Чжэньшу без приключений, пока не оказался перед салоном похоронных услуг Лин Суло.

Салон выделялся среди соседних магазинчиков своим великолепием. Фасад черного цвета, отделанный под мрамор, позолоченные колонны по обеим сторонам дверей и красные фонари, свешивавшиеся с фронтона, выглядели кричаще и безвкусно. «Пожалуй, вполне уместно, — размышлял Чэнь, — если исходить из того, сколько граждан встречают окончание своего жизненного пути подобным образом». Одна из стен салона выходила на узкий переулок, который вел куда-то дальше в лабиринты Чжэньшу. Вывеска на двери сообщала, что салон похоронных услуг закрыт. Чэню никто не мешал, и он держал палец на кнопке дверного звонка, пока не задвигались жалюзи в лавках напротив. За настойчивым позвякиванием колокольчика он различил звуки шагов: кто-то торопливо шел через приемную. Дверь распахнулась, и перед ним предстал толстенький коротышка в длинном красном халате.

— Чего надо? Это место упокоения, а не какой-нибудь... — Глаза его широко раскрылись.

Чэнь до сих пор не мог понять, как люди догадываются о роде его занятий, должно быть, выдавало что-то в глубине глаз, некая внутренняя тьма, говорившая о тесной связи с запредельными мирами. В молодости он часами простаивал перед зеркалом, уставившись в него и пытаясь выявить, что так пугало людей, но даже самому Чэню его округлое, самое обычное лицо казалось мягким и невыразительным, как луна. Возможно, именно эта невозмутимость и лишала других присутствия духа.

— Прошу прощения, — примирительным тоном заговорил толстяк. — Я сразу не понял.

Чэнь предъявил свой жетон:

— Департамент полиции. Участок тринадцать. Инспектор уголовного розыска Чэнь. Вы не будете возражать, если я войду? Хотелось бы задать вам несколько вопросов.

Рассыпая уверения в том, какая честь оказана заведению, толстяк проводил Чэня вовнутрь. Там царила такая же показуха, как и снаружи. Чэня провели в длинную, увешанную зеркалами комнату с ярко-красным ковром. В дальнем конце в аквариуме во всю стену плавали карпы, и их тени, отражаясь в бесчисленных зеркалах, уходили куда-то в бесконечность. Толстяк дважды хлопнул в ладоши, и появилась маленькая, болезненного вида служанка.