Рассказы - [4]

В эти годы Э. Вельк обращался в своих рассказах и к современности, к тем решающим переменам в жизни немецкого народа, которые происходили после 1945 года. У него был свой угол зрения на этот быстро меняющийся, подвижный жизненный материал: среди множества разных судеб он показывал прежде всего тех, кто, несмотря на причастность к старой Германии и сохранившиеся сомнения в благотворности перемен, смог найти свое место в жизни и принять участие в строительстве новой действительности. В одном из рассказов говорится: „Для восстановления можно использовать гораздо больше кирпичей, валяющихся на развалинах, чем думают. Но — молот хочет, чтобы им работали“. Вышедший в 1958 году сборник рассказов так и называется: „Молот хочет, чтобы им работали“. Он затрагивал важнейшую сторону общественной жизни молодой ГДР.

Эм Вельк скончался в 1966 году в возрасте 82 лет. В его наследии оказалось много неопубликованных рукописей, частично вошедших в первый посмертно изданный сборник „Большая игра“ (1971). Здесь были собраны произведения разных лет, в том числе и антивоенные рассказы, написанные в годы первой мировой войны солдатом Вельком. В том же году вышла еще одна его книга под названием „Пудель Самсон“.

Истории и анекдоты о людях и зверях». Эта книга представляет нам Эма Велька с неожиданной стороны: он был большим знатоком природы и животного мира, прекрасно знал психологию животных и умел о них писать. Его интересовали великие люди и их привязанность к животным, и он умел находить в этих сюжетах много поучительного. Для него природа была неотъемлемой частью родины и любовь к ней — неотъемлемой частью чувства патриотизма. Люди и животные в книгах Э. Велька не враги, а друзья.

Предлагаемый читателю сборник рассказов помогает нам понять гуманистические взгляды Э. Велька, природу его доброго таланта[7]. Имя Эма Велька широко признано на его родине. Он принадлежит к тем писателям ГДР первого, старшего поколения, которые представляют собой связующее звено между ее молодой литературой и великими традициями гуманистической немецкой культуры прошлого.

П. Топер

МОЯ СТРАНА, ЧТО СВЕТИТ ВДАЛЕКЕ

Моя родина

На самом верху карты, там, где земля Уккермарк глубоко вдается северной оконечностью в область Передней Померании, а с ее правого края к северу тянется топкая лощина, лежит моя родина — раскинувшаяся на несколько миль прямоугольная впадина, чьи зеленеющие посевами нивы обрамлены с длинной, восточной стороны черной каймой горного хребта, с западной — высокими лесами, а короткие стороны на севере и на юге открывают бархатную синеву волнистой дали. Дно этой чаши изукрашено серебряной инкрустацией из ручьев, прудов и озер; словно игрушки сказочного великана рассыпаны по нему деревни, работающие в поле крестьяне и пасущиеся стада.

Среди этой природы жили и действовали сказочные существа, происходили события тысячелетнего прошлого из преданий, легенд и историй, воспринимаемые мужчинами как утешительный источник плотского насыщения, женщинами — как сладостно волнующее порождение духов, детьми — во сне и наяву — как сама реальная действительность. Днем эти существа спали в старых пнях, под мостами, в развалинах замков и монастырей, в камышах прудов и болот, ночью же пробуждались от сна, пахали и мастерили, охотились и воевали, любили и ненавидели себя и нас. Ни одно из человеческих деяний нашего времени не было им чуждо, вот только молиться они не умели, а потому и были бессмертны, ибо тот, кто умеет молиться, завершал смертию свой земной путь и возносился на небо. Они же, бессмертные, не верящие в тот свет, должны были в наказание — как нам объясняли — влачить вечную жизнь на этом свете.

Я еще помню, как мальчишкой радовался, что раз я умею молиться, мне обеспечен тот свет. И как однажды я содрогнулся от ужаса и долгое время не мог прийти в себя при мысли, что на том свете мне не суждено воссоединиться с обоими родителями, поскольку отец мой не молится и даже горд тем, что он язычник, а молитв матери, хотя она и молится вместо него, на двоих не хватит. Слабое утешение для возбужденного детского ума сознавать, что в будущей жизни, куда бы я ни угодил, мне наверняка суждено встретиться с одним из родителей: либо с матерью — на небесах, либо с отцом — в аду.

Да, вот так нас вместо реальной жизни вводили тогда в мир таинственного — действие, которое совершает один человек по отношению к другому с тех самых пор, как впервые задумался над непостижимым и от которого он не захочет отказаться, единожды уразумев, до чего сподручно с помощью этого действия сохранять установления, сулящие выгоду лично ему или всему его классу. Вопрос этот и по сей день нельзя решить однозначно: вера в духов, сказочные существа и загадочные силы природы, хоть и затуманивает детский разум, пробуждает страх, нарушает восприятие жизни и затушевывает причину несправедливостей, зато она же пробуждает чувства, обогащает природу, питает надежду и озаряет своим блеском множество куда как прозаичных дел и явлений. И пусть даже молодой человек с годами поймет, что отнюдь не сказочные герои его детства — эти духи и вершители судеб творили историю его страны добром и злом, что это скорее дело рук человеческих, а человека в свою очередь создали условия жизни и труда; и однако, совершая одинокую прогулку, он с легкостью подпадает под власть представлений о фантастическом бытии вне времени и формы, которые сохранил с детства. Волшебная сила сказки, равно как и утешение религии, порождена одним и тем же мерцанием звезд. И угаснет она лишь вместе с ними.