Рассказы - [30]

Ноябрь 1992 года.

Подвиг

Мы встретились с ним на переправе через Дон в районе города Серафимович. В этом городе была назначена встреча ветеранов 14-й Гвардейской стрелковой дивизии. Худощавый, среднего роста человек, опираясь на трость, перемещал свое тело снизу вверх, чтобы сделать шаг не разгибающейся правой ногой. На его груди красовался один-единственный орден Отечественной войны первой степени. В гостинице нас поселили в одну комнату.

В столовой, куда мы отправились вместе с ним, было шумно. Важно расхаживали бывшие гвардейцы с множеством орденов и медалей на груди. И когда после ужина мы вернулись в свой номер, я спросил своего соседа:

— У вас только один орден за всю войну?

— Ну, почему же, есть еще юбилейные медали. Только я их не ношу.

— А орденом вас за что наградили?

— Долго рассказывать, да и не хочется ворошить прошлое.

— И все же… — настаивал я.

— Ну, раз ты так настаиваешь, слушай. Шел конец 1942 года. Наша дивизия держала оборону в том месте, где река Хопер впадает в Дон. Чтобы оттянуть часть немецких войск от Сталинграда, командование решило прорвать вражескую оборону именно на нашем участке фронта. Были предприняты несколько наступательных операций, но они окончились неудачей. Немцы хорошо укрепились. К тому же их оборона имела преимущество в том, что они занимали господствующую высоту 210. Артиллерийские и минометные батареи, установленные на этой высоте, не давали возможности продвигаться нашим наступающим войскам. Командир 41-го Гвардейского стрелкового полка вызвал в штаб всех офицеров и сказал:

— Кто уничтожит батарею на высоте 210, будет представлен к званию Героя Советского Союза. Все сидели и молчали. И не знаю почему, но я решился.

— Товарищ полковник, позвольте мне испытать судьбу!

— Вместе с взводом? — уточнил он.

— Нет, попробую один, так как взводом незамеченными нам не подойти.

— Действуйте! — сказал полковник.

Взял я с собой шесть противотанковых гранат, пять лимонок, два запасных диска к автомату, револьвер и нож. Ночью по кукурузе, которая была не убрана, я двинулся к высоте. До войны я был охотником-промысловиком, и поэтому пройти незамеченным для меня не составило труда. Батарею я нашел быстро, ее охраняли двое часовых. Рядом был блиндаж, в котором, вероятно, отдыхали артиллеристы. Подкрался я поближе к часовым и, как раз когда загорелась подвесная ракета и они сошлись вместе, из револьвера застрелил обоих. Затем я бросился к блиндажу и одну за другой бросил туда три гранаты-лимонки.

Медлить было нельзя. Я знал, что, услышав разрывы гранат, немцы немедленно отреагируют. Спрятавшись в траншее рядом, я стал забрасывать противотанковые гранаты на артиллерийские установки, приводя их в полную негодность. А потом быстро побежал назад. Мне показалось, что я уже далеко, и решил остановиться, чтобы перевести дух. Но тут немцы открыли ураганный огонь из пулеметов. Пули со свистом проносились мимо, срезая кукурузные стебли. Надо было бы отлежаться, но я боялся, что немцы устроят погоню, поэтому побежал. И одна пуля попала мне в ногу. Я упал, ощупал рану и понял, что дальше идти не смогу. Пуля раздробила коленный сустав. Перевязав, как мог, рану, я пополз.

Сколько я прополз, не знаю. Раненая нога адски болела, и я почувствовал, что меня покидают последние силы. И тогда я стал кричать и звать на помощь. Солдаты моего взвода нашли меня уже без сознания. Врачам с трудом удалось спасти меня и сохранить ногу — я потерял много крови. А утром наше наступление, наконец, увенчалось успехом, и фронт был нами прорван. Вот только для меня война на том закончилась. А через год вместо Героя мне прислали этот орден. Вот и ношу его один — как звезду Героя Советского Союза …Не знаю, жив ли сейчас мой герой, лейтенант Шепелев Иван Семенович. Но у меня перед глазами, как тогда, мужественное, словно высеченное из камня, лицо охотника-промысловика из далекой Сибири.

15 февраля 2003 года.

Каска

В феврале 1943 года курсант пехотного училища Воронин в составе 394-го стрелкового полка принял участие в боях за освобождение станицы Ново-Дмитриевской. Неожиданно наступающая цепь попала под минометный обстрел врага. Мины разорвались на мгновение позже того, как он успел упасть на землю. Сноп осколков стегнул по телу, и сознание погрузилось во тьму. Он не знал, сколько пролежал, но когда пришел в себя, почувствовал, что замерзает. Превозмогая страшную боль во всем теле, он прополз метров двести. Стемнело. Согревшись, он попробовал встать. Опираясь на левую руку, с трудом приподнялся и, покачиваясь, пошел. Тут только он заметил, что потерял каску. Около МТФ его, окровавленного, подобрали солдаты, и медсестра сделала первую перевязку. В медсанбате станицы Калужской вначале обработали три рваные раны на левой руке, затем вытащили два торчащих острых осколка из головы. Обработали раны на шее, в области лопатки, скрепили шинами перебитую правую руку и зафиксировали ее на спецповязке. Выдали стандартную справку и посоветовали самостоятельно добираться до госпиталя. С этого часа и начались хождения по мукам. Краснодар, Кропоткин, Ейск, Армавир, Дербент, Ереван. Долго не заживала рана в области лопатки. Перенес семь операций на перебитой руке. Когда же рана наконец затянулась, его не списали и не отправили домой потому, что он русский, которого только и научили тогда терпеть, повиноваться да исполнять, но не научили требовать. Рабская закомплексованность тех лет. В запасном полку в г. Гори приобрел специальность связиста. В ноябре сорок четвертого был направлен в П-ю гвардейскую мехбригаду. В декабре бригада влилась в состав четвертой танковой армии, которая была направлена на Первый Украинский фронт. С боями прошел Польшу, Чехословакию. Принимал участие в нескольких танковых сражениях, неоднократно корректировал огонь нашей артиллерии. Бои под Лейпцигом, наконец бои за Берлин. Ему не довелось написать свою фамилию на стенах Рейхстага.