Рассказы - [2]

Беда пришла совсем с другой стороны. Однажды, вытряхивая пыль из старенького пальто Ивана Семеновича, Анна Сергеевна заметила, что один карман был распорот. «Как же я не зашила, когда чистила пальто, — с укором сказала она себе. — Не обратила внимания, что ли?» Она просунула руку в прореху и нащупала какую-то бумажку. Вынув ее, Анна Сергеевна удивленно пожала плечами: «Сто рублей». Она опять просунула руку и нашла между верхом и подкладкой еще несколько бумажек. «Странно, — подумала она, — всю зарплату он отдает мне — откуда же эти деньги? Может, они завалились в прореху еще до того, как он поселился у меня? Но прорехи-то вроде не было? Или была?» Подозрение, еще не ясное, мелькнуло в голове Анны Сергеевны и болезненной судорогой отозвалось в сердце. Подсчитав деньги (их оказалось восемьсот рублей), она положила их на прежнее место и повесила пальто в платяной шкаф. В очередную получку он опять вручил ей деньги. «Ты мне все отдаешь?» — спросила она небрежно. — «Конечно, — сказал он с ясной улыбкой, как и прежде. — Ведь я не курю, а за кино ты платишь сама». Анна Сергеевна облегченно вздохнула, но о находке ничего не сказала: что-то тревожное в ее душе осталось.

На следующий день он задержался на работе. Анна Сергеевна ходила по комнате, борясь с желанием проверить «заначку» жильца: так хотелось успокоиться. Она просунула руку, вытащила первую попавшуюся бумажку и сразу почувствовала, как отхлынула от лица кровь: бумажка была достоинством пятьсот рублей. Анна Сергеевна опустилась в кресло и долго сидела, не поднимая глаз от пола. «Солгал! Солгал с таким ясным, невинным лицом!». Прошло дней десять, и вот в местной газете она прочла, что слесарь-наладчик комбикормо-элеваторного комбината был премирован за усовершенствование специального приспособления при наладке оборудования. Утром, когда он вышел с ведром во двор, чтобы набрать из колонки воды, она тотчас бросилась к шкафу. В потаенном месте оказалась пачечка десятирублевок. От обиды Анна Сергеевна даже не стала считать, только прошептала, задыхаясь: «Подлец!.. Я перед ним душу нараспашку, а он от меня деньги утаивает!» Когда Иван Семенович вернулся, она спросила, не узнавая своего голоса: «Вы часто меняете квартиры хозяек?» — «Что?»— не понял он. — «Я спрашиваю, — повторила она, отчеканивая каждое слово, — вы часто меняете квартиры хозяек? Точнее, долго они вас терпят? И кто была последней, которая выгнала вас в одном дырявом пальто, распознав вашу натуру?» «Господи, что я говорю», — пронеслось в ее воспаленном мозгу. Но остановиться она не могла. Иван Семенович стоял перед ней с восковым лицом, с неподвижным взглядом широко открытых глаз. «Аня, что случилось? Аня, опомнись!» — с трудом прошептал он. «Опомниться?! Так я уже опомнилась! Опомнилась и ясно вижу, кто вы! Вы… вы… — И, будто падая в бездну, выкрикнула голосом, полным боли и ненависти: — Вы специалист по одурачиванию доверчивых женщин! Они вам нужны как источник материальных благ!.. Какая мерзость!..»

Он вздрогнул, прикрыл глаза и, как слепой, простирая вперед руки, пошел к двери. «Что я наделала?» — ужаснулась Анна Сергеевна, всем существом своим ощутив открывшуюся перед ней пустоту. Она хотела крикнуть: «Остановись! Скажи в оправдание хоть слово, и я прощу тебя!» Но злое чувство опять взяло верх. «Ну и пусть уходит, на свежем воздухе размыслит. Ничего, далеко не уйдет: деньги-то в пальто остались!» Она прошла в свою комнату, упала на кровать и зарыдала.

Всю ночь Анна Сергеевна не спала, прислушивалась к шагам на кирпичной дорожке. Но шаги были не его. Иногда ей слышался тихий скрип двери. Она заглядывала в столовую. Там было пусто. Забылась только под утро. Утром, выпив валерьянки, она решила: «Хорошо, обдумав все снова, буду самым строгим судьей себе и снисходительной к нему. Я не потратила его денег на себя ни копейки, все необходимое я ему покупала, и он знал, не мог не знать, что так было бы и впредь. Семьи у него нет, посылать некому. Зачем же он прятал от меня деньги? Значит, он не думал связывать со мной свою жизнь навсегда и ушел бы, добившись своего». В больницу Анна Сергеевна отправилась почти спокойно. Зайдя в кабинет, не спеша сняла трубку и набрала номер. Хотела сказать, что он может прийти и взять свое пальто со всем, что в нем прятал. Насмешливый, задорный голос ей ответил: «Кого — кого? Ведерникова? Поздно, гражданочка, хватились. Он сегодня утром взял расчет». — «Как — расчет? Почему?» — глухим голосом спросила Анна Сергеевна. — «А уж это мы не знаем. В заявление написано, что по состоянию здоровья». Он не пришел ни в этот, ни в следующий день. Вечером, накануне дня своего рождения, она услышала стук в окно. Открыла дверь и увидела пожилого незнакомого мужчину. «Здесь проживает гражданин Ведерников?» — спросил он. — «Здесь, — нехотя ответила Анна Сергеевна, — но его сегодня нет дома». — «А не скажете, когда он придет?» — «Не знаю, — выдавила из себя Анна Сергеевна. — Зачем он вам?» — «Видите, какое дело. Он…». — «Зайдите», — посторонилась Анна Сергеевна. Человек вошел и опустился на стул. — «Видите, какое дело: я снес в комиссионный магазин свои серьги. Гражданин Ведерников разыскал меня и попросил до двадцать третьего не продавать их, а к двадцать третьему обещал уплатить всю остальную сумму. Я говорю „остальную“, поскольку он оставил тысячу рублей залога. Для супруги он хотел купить их, ко дню рождения. Надо думать, это для вас, да? И вот сегодня срок уже истек, а он все не появляется. А мне до зарезу нужны деньги. Ой, да что с вами? — прервал себя мужчина. — Вам нехорошо?» — «Нехорошо», — сказала Анна Сергеевна, ловя ртом воздух. Мгновенно ей вспомнился разговор, не оставивший, казалось, и следа в памяти. Они зашли однажды в комиссионный магазин, так, от нечего делать. Увидев под стеклом прилавка золотые с бриллиантами серьги, Анна Сергеевна сказала: «Вот такие и я себе когда-нибудь куплю. Они мне будут к лицу, правда?» — «Так в чем же дело? Давай понемногу откладывать», — предложил он. «Ну нет! — засмеялась Анна Сергеевна. — Есть кое-что и поважнее. Например, наш домик».