Рассказы. Том 5. Одержимость - [41]

Славненько…

Как бы еще проверить? Чтоб вот наверняка-наверняка?

Днем Нэнси договорилась с Хэйди Шустер пойти на встречу с парнями на той стороне озера. Когда вернувшийся с прогулки отец сообщил, что видел Филиппа Эймса, и тот пообещал вечером заглянуть на огонек, Нэнси сказала, что договорилась с Хэйди и не сможет присутствовать. В этом для нее самой крылось большущее облегчение. Спокойно смотреть Филиппу в глаза после вчерашнего — и после всех зародившихся подозрений, — она не сможет. Но в этот вечер у нее есть шанс осуществить задуманное: пока Филиппа нет, она попробует пробраться в его дом.

Хэйди долго и громко возмущалась, узнав, что Нэнси с ней в итоге не пойдет, но лишних вопросов с ее стороны не последовало. В девять вечера Нэнси украдкой проверила, все ли идет по плану. Точно! Филипп гостит у родителей — путь к его дому свободен. Ступив на тропинку, Нэнси трусцой побежала навстречу своим последним доказательствам.

Тьма воцарилась — хоть глаз выколи: еще и облака заволокли луну, и на пороге его коттеджа Нэнси чуть не споткнулась о ступеньку — вот была бы умора! Дверь оказалась плотно запертой, но рама окна подалась внутрь. Нэнси отодвинула занавеску, ухватилась за подоконник и подтянула себя наверх. Аккуратно спрыгнула на пол. Нутро жилища Эймса встретило ее предельной простотой и обыденностью. Включив прихваченный из дома маломощный фонарик, Нэнси обшарила взглядом комнату. Честь по чести — смотреть здесь было решительно не на что. Ничего необычного, ничего выдающегося. Ну разве что кровать была подозрительно хорошо застелена, будто бы даже без небрежной мужской руки. Может, на ней и не спали вовсе? Все тут было каким-то спартанским и скудным. Посуды — исчезающе мало. Ни походной печки, ни обогревателя. Одежды на вешалках и в шкафах немного, зато ящики забиты до отказа.

Нэнси, чувствуя себя довольно-таки странно, принялась рыться в комоде. Так много одежды — носки, рубашки, трусы, сложенные стопками, — и все новое. Будто и не ношеное ни разу.

Над комодом не висело зеркало. Не сыскалось зеркала и в ванной. Похоже, в доме Филиппа зеркала не водились в принципе. Ну да, конечно! Если ее догадка верна…

Последним Нэнси осмотрела рабочий стол. Пишущая машинка, пачка забитых текстом листов — похоже, про диссертацию он все-таки не врал. Нэнси прошерстила бумаги, поискав титульник. Ага, вот и он! «Заметки по эвристическому подходу к демонологии в современном мире». Что? Демонология? Так вот он, последний кусочек мозаики! Филипп Эймс изучал демонов эвристически. То есть на практике! Еще и в современности. Не на своем ли примере?

Новообретенное знание жгло душу Нэнси изнутри. Она знала — нужно хоть кому-нибудь рассказать об этом. Наверное, лучше всего — Лоре. Вечером, после ухода Филиппа, она поведает ей все — про то, что Филипп не ест и что в доме его нет зеркал, про летучую мышь и его нездоровую бледность, про опытное исследование современных демонов.

Все сходилось: Филипп Эймс был вампиром.

Нэнси не помнила, как пережила ту ночь, когда все рассказала Лоре. С матерью случилась истерика, и больших трудов стоило успокоить ее. Нэнси этого не ожидала, но решила не останавливаться. Нельзя бросать такое дело.

Поэтому на следующий вечер, когда Нэнси узнала, что Филипп, видимо, опять заглянет к ним, она нашла предлог для отсутствия. Спрятавшись, девушка подождала, пока Филипп зайдет в дом, и направилась к его коттеджу. Снова облачно — что ж, замечательно!

Свершив задуманное, Нэнси вернулась домой. Филипп все еще болтал с Лорой и Ральфом — Нэнси был слышен разговор через открытое окно.

— …страх темноты? — говорил Филипп. — О да, конечно же. Не отпирайтесь. Все мы в детстве боялись темноты. А кто-то этот страх так и не перерастает. А знаете, что самое страшное в ней, в темноте? Не грабитель и не убийца. Во тьме дети о них редко думают. Они думают о ком-то совсем другом. Ком-то, кто и не человек даже. О ком-то страшном и большом. Ведь родители часто запугивают детей в детстве этим монстром из темноты. Будешь плохим ребенком — придет бабайка и сцапает! Какой изящный шантаж, не правда ли? Но что, если этот самый бабайка, этот монстр в темноте существует? Мы ведь в детстве даже вполне могли описать его. Нечто черное, мохнатое, с длинными цепкими лапами и злыми красными глазками, утробным голосом… Признайтесь, как-то так вы его и представляли! Но время идет, дети вырастают, становятся взрослыми — и смеются над былыми страхами. На самом деле этот смех неумело покрывает стыд, ведь взрослому бояться темноты не к лицу. Сейчас мы все стыдимся своего страха, но он, думается мне, сам по себе еще жив в нас. Да, психологи проделали неплохую работу, убеждая, что никакого монстра в темноте нет. Монстров вообще не существует — вампиры, оборотни, все они лишь герои сказок. Даже рай и ад — мифы. Но как же трудно нам порой уйти от мыслей о монстре! Потому-то и жива до сих пор индустрия фильмов ужасов. Потому-то книги «ужасного» жанра раскупаются влет. Поэтому замшелые рассказы о привидениях не теряют своей актуальности и по сей день, поэтому люди до сих пор пытаются мистически толковать сны. Поэтому иногда, оставаясь одни в темноте, мы теряем задор, мы боимся — сколько бы лет нам ни было… ибо где-то там, на подкорке мозга, мы знаем: где-то монстры все же есть. Мы знаем: кто-то страшный и большой наблюдает за тобой! — Филипп рассмеялся. — Ну, и теперь вы еще удивляетесь, что ваша дочка приняла меня за графа Дракулу?