Рассказы. Том 5. Одержимость - [26]

— Я обещаю.

Она предложила ему красную печать своих губ. Райан знал, что она говорит правду, и был удовлетворён. Они поженились…

V

Субботний вечер выдался суматошным. После полуденной свадьбы последовал ужин. На этом настоял редактор Лессер, и Люсиль отнеслась к его прихоти с благосклонностью. В конце концов, в десять они должны были уехать на поезде в Новый Орлеан. Она знала, какое значение для Райана имеет ее знакомство с его боссом и друзьями. Она блистала за ужином. В половине девятого они закончили.

— Надо бежать домой, — сказала она. — Мне нужно переодеться и закончить сборы.

Они распрощались. Был какой-то нерешительный порыв со стороны Пита Райана. За ужином наливали шампанское, и виски с содовой сыграл свою роль в праздновании. Люсиль, как он заметил, и сама была немного навеселе. Но ее сияние имело скорее внутреннюю природу, чем от воздействия спиртного.

Войдя в дом, они прижались друг к другу в холле.

— А теперь я должна заняться делом, — сказала ему Люсиль.

— Подожди — давай сначала выпьем, — предложил Райан.

— Нет, дорогой, у нас нет времени. Я соберу вещи. Если я закончу, мы выпьем по одной перед отъездом.

Он слегка надул губы, и она поцеловала его недовольную гримасу.

— Почему бы тебе не присесть здесь? — предложила она. — Налей себе виски, я мигом спущусь.

Райан сел и налил. Потом налил еще. Напиток оказался мощным, достаточно мощным, чтобы побудить его к капризам.

— Я подкрадусь и сделаю ей сюрприз, — решил он.

Он на цыпочках поднялся по лестнице. В ее комнате горел свет, и он направился по коридору.

— Черт побери, — пробормотал он. — Никогда не верил всем этим шуткам о том, что женщины так долго одеваются. Похоже, я в этом замешан.

Он осторожно просунул голову в дверь спальни. Люсиль Кэбот не одевалась. Она застыла обнаженной в тени единственной лампы. Ее великолепно сложенное тело распростерлось в позе восхищения на полу. Ковер был бережно свернут. На полированной поверхности пола виднелись странные отметины, нанесенные зеленым мелом. Треугольники и пентаграмма. В комнате стоял едкий запах ладана, смешанный с затхлым, кислым ароматом смерти. В колеблющихся тенях затаился жар.

Тени были повсюду. Они скрывали мебель, прозаические очертания стен. Они играли в странные игры со зрением. Райану казалось, когда он смотрел в изумлении, что не видно ничего, кроме обнаженной женщины, сияющего зеленого узора и теней. Сплетающихся, растущих теней. Теней, которые подкрадывались и пригибались, словно черные бестии. Они двигались, как будто отвечая на призыв алых губ обнаженной девушки. А она посреди этих теней повторяла нараспев свои заклинания. Вновь и вновь произносила свои призывы. Райан открыл было рот, чтобы заговорить, но тут же замолчал. Пока он смотрел, на зов последовал отклик. Мелькнуло что-то, неуловимое, как молния, — просто мелькнуло, наполнив комнату блеском. А потом тени на стене сгустились.

Что-то явилось.

Райан не увидел его своими глазами. Его разум воспринял это, попытался осмыслить отвратительные, искаженные очертания этой черной фигуры, которая появилась, присев на корточки, и ткнулась ухмыляющейся мордой в свет. Эта штука не должна была быть видимой, разве что в сновидении. И все же оно сидело на корточках, а девушка подняла глаза и пронзительным голосом воздала ему хвалу, назвав по имени, которое Райан не осмелился услышать. И тварь придвинулась ближе к ней, и Райан увидел, как челюсти твари раздвинулись, когда она замяукала…

Тогда Райан заставил себя войти в комнату. Каждый шаг давался мучительно, но он двигался. А потом встал перед ней, пытаясь сохранить свое физическое и душевное равновесие.

— Люсиль, — пробормотал он. — Ты же…

Он не мог этого произнести. Но она сказала за него, с улыбкой.

— Колдунья, да. А мой отец практиковал предсказательные искусства, и теперь ты все знаешь.

Она говорила быстро, и в её голосе не было вызова — только искренность и странная весёлость.

— Но твое обещание, — пробормотал Райан, когда его мир пошатнулся. — Ты дала мне обещание, что никогда не продашь свою душу.

— А, это. — Она подошла ближе, и колдовство ее присутствия охватило его. — Но я сдержу свое обещание, — тихо прошептала она.

— Тогда почему… это?

Он не осмелился больше ничего сказать, не посмел указать на то, что ждало их в этой крошечной комнате. Она оставила его слова без внимания и быстро продолжала:

— Кроме того, глупый мальчишка, я никогда не собиралась продавать свою душу. Если помнишь текст объявления в газете, я просто указала, что у меня будет душа на продажу. И теперь она у меня есть.

Райан обернулся. Что-то загородило дверной проём, и он увидел, как Люсиль быстро кивнула в его сторону. Пока он стоял там, не в силах ни закричать, ни пошевелиться, черный ужас стремительно скользнул к нему — и тогда, наконец, Райан понял, чья душа выставлена на продажу.

НО ЛИШЬ СТРАДАНИЯ (But Doth Suffer, 1946) Перевод Б. Савицкого

Я впервые увидел Лоррейн, когда она расчёсывала волосы перед зеркалом. Изящные движения гребня рождали золотистые волны, ласково омывающие изгибы тонких бровей и подчёркивающие ослепительную белизну её лица.