Рассказы. Том 4. Фатализм - [181]

Фуллер выдал ему документы, верительные грамоты, множество удостоверений личности. Там был даже номер социальной страховки и призывная карточка. Фуллер был беспринципен, но скрупулезен. И ни он, ни доктор не посмеют обмануть его. Колфакс улыбнулся, выруливая на подъездную дорожку. Он припарковал машину, вошел в дом, поднялся в спальню и достал из шкафчика препарат.

Этот порошок следовало размешать в стакане воды — он чувствовал возбуждение, восторг, приготовляя препарат.

— Забавно, — задумчиво произнес он. — Никогда в жизни не чувствовал себя так хорошо — одна мысль о смерти придает жизни ценность.

Теперь тридцать шесть часов сна без сновидений. Жаль, что он не придет в сознание во время похорон. Ему бы это понравилось: какой-нибудь осел-проповедник произносит над его телом традиционный панегирик по богатому человеку. И компания пришлет букеты цветов. Венки от хладнокровных бизнесменов, которые были рады, что он ушел. Еще один конкурент ушел — скатертью дорога. Остается послать старому стервятнику «цветочную дань» и сообразить, как можно рулить его бизнесом теперь, когда его нет рядом.

Колфакс твердой рукой насыпал порошок в стакан с водой. Белый порошок; он легко растворится, не оставив следов. Не будет ни единой зацепки, ни одного промаха. Пресса сообщит о смерти от коронарного тромбоза и все.

Газеты! Ему придется забрать бумаги после того, как он проснется. Конечно, он хотел бы почитать свои некрологи. Колфакс вспомнил о П. Т. Барнуме и улыбнулся. Старый шоумен стоял одной ногой в могиле, когда было сделано преждевременное сообщение о его кончине. Газеты печатали длинные статьи, восхваляющие его прославленное имя. Барнум читал эти писульки в постели, и прожил еще несколько дней.

Колфакс пожал плечами и посмотрел на часы. Пять часов. В самый раз! Препарат прекратит действовать ровно в то же время послезавтра. Завтра его похоронят — доктор Дарофф обещал все сделать быстро. Он придет, чтобы «обнаружить» его тело в шесть.

Потом он позвонит, договорится о разрешении на похороны, и погребение состоятся завтра на закате. Все выверено и эксцентрично.

— Я должен убедиться, — пробормотал Колфакс.

Он набрал номер офиса Дароффа. Доктор снял трубку. Отлично — значит его секретарша ушла. Никто не будет подслушивать.

— Привет, док, — сказал он.

— Да, мистер Колфакс.

— Все готово.

— Хорошо. Я сейчас приду.

— Прекрасно, — усмехнулся Колфакс. — Кстати, я буду лежать на кровати, а не на полу. Не хочу портить стрелки на брюках.

Стэнли Колфакс повесил трубку, потом подошел к зеркалу и посмотрел на свое отражение. Затем он поднес препарат к губам, отсалютовав в ироническом тосте.

— Король умер — да здравствует король.

Он залпом выпил белесую жидкость. Безвкусную, без запаха, безвредную — из углов комнаты пополз туман, протягивая свои влажные и липкие руки, чтобы обнять его. Туман скользнул вверх, чтобы схватить его обнаженный мозг, погладить извилины влажными пальцами, которые прожигали его череп белым огнем. И Стэнли Колфакс скользнул вниз в туман, а его мозг пылал, смешиваясь с туманом, который пронесся над ним.

Он все пытался представить себе, что это за туман, откуда он мог взяться. Последняя четкая мысль донесла до него суть этого явления. Теперь Стэнли Колфакс знал, что такое туман. Это было дыхание, ледяное дыхание смерти.

Глава II Смертельная ошибка

Кто-то дышал Колфаксу в ухо. Кто-то задыхался, и его дыхание отдавало хрипом, с которым некто пытался глотать драгоценный воздух. Кто-то колотил ушибленными и разодранными кулаками по неподвижному барьеру наверху. Кто-то истерически рыдал, задыхаясь и крича. Кто-то слепо уставился в стигийскую тьму, уставился испуганными глазами, пытаясь вырваться из вечной темницы ночи.

И этим кем-то был он, Стэнли Колфакс! Сознание прилетело на крыльях ужаса. Где же он был? Что он делает?

Темнота ответила насмешкой. Он лежал в своем гробу. Что он делает? Пытается выбраться. Но почему он не может дышать?

Почему так рыдает и борется? Потому что… он не мог выбраться!

Осознание этого поразило его. Он отчаянно боролся, чтобы вскрыть гроб. И гроб был запечатан. Он откинулся на атлас, слыша, как слабый шорох его савана смешивается с его прерывистым дыханием в контрапункте чистого ужаса. Колфакс попытался успокоиться. Здесь было душно, кислород почти закончился. Как долго он пролежал здесь?

Как долго он лежит здесь — вечность? Эта мысль была ужасна по интенсивности мучений. Его окровавленные пальцы потянулись, чтобы поскрести неподвижную крышку гроба, прижавшуюся к его телу поцелуем смерти. Гвозди крепко держали крышку. Их загнали тяжелым молотком, который запечатал гроб, и утвердил его гибель.

— Нет!

Крик сорвался с его губ, нарушив тишину. Он должен быть спокоен. Нужно расслабиться, подумать. Отныне это был вопрос времени. Каждое мгновение драгоценно. Это вопрос жизни и смерти. Смертельная борьба. Кто-то оказался очень умен. Ему нужно быть умнее. Кто же это сделал? Теперь это уже не имело значения. Проблема состояла в том, чтобы изменить положение дел — до того, как оно изменит его самого. Прибитый гвоздями гроб. Его ногти бессильны против стальных гвоздей. Сталь. Сталь против стали. Его ремень!