Рассказы. Том 4. Фатализм - [154]

— Вы! — прошептал Букер. — Здесь!

— Вот именно, — весело пропищал комочек. — Вот мы и пришли, наш прекрасный сэр! После того, как ты так хорошо защитил нас от этих гостей, неужели ты хоть на минуту сомневался, что мы бросим тебя? Ах нет, дорогой, мы поменялись местами. С этого момента мы больше не маленький народец Эммета О'Дрисколла — мы проехали «зайцами» в твоем чемодане — и теперь принадлежим тебе.

— Вы принадлежите мне, — глухо сказал Букер.

— На всю жизнь! — ответила Нуббин.

Букер обхватил голову руками, наблюдая, как шесть фей выскочили из сундука и заплясали по его кровати. Это был конец.

Теперь он обречен жить с феями до конца своих дней. Как он мог начать все сначала? Как он мог надеяться осуществить свои планы — получить работу на авиазаводе, например. Авиационный завод! Внезапно Тим Букер сел и усмехнулся.

— Вы мои на всю жизнь, — сказал он. — Вы будете служить мне верой и правдой?

Шесть крошечных голов кивнули.

— Тогда слушайте сюда, — сказал Букер. — У меня есть несколько приказов.

В течение десяти минут крошечные люди толпились вокруг Тима Букера, забираясь к нему на колени и кивая, пока он говорил. Только однажды его прервали.

— Но железо… — начал Томакин.

— Это для твоей страны! — одернул его Тим Букер. — Помните это. Мы все чем-то жертвуем. И вам придется иметь дело с железом по такой же причине.

Они снова кивнули. Поэтому Тим Букер, счастливо улыбаясь, подошел к телефону и позвонил в Вашингтон. Он дождался ответа, назвал свое имя и адрес, и изложил суть дела. Это был долгий разговор, но Букер все рассказал.

— Так я и думал, сэр, — сказал он. — Я читал, что вы использовали карликов, чтобы заползти внутрь и сварить крошечные детали самолетов. Но думаю, что у меня есть несколько работников, которые сделают это для вас еще лучше.

Он радостно посмотрел на фей на кровати.

— Нет, сэр, — ответил Тим Букер. — Они не совсем лилипуты. Но вам все равно лучше нанять их. Я могу сказать вам одну вещь — я бы предпочел, чтобы они сражались за меня, а не против меня. И это не сказка.

ЧЕРНЫЙ ОБМЕН (Black Barter, 1943) Перевод К. Луковкина

1. Разбить камень

Ну, вот я и вернулся. Помните меня? Я тот парень, который получил работу у Джулиуса Маргейта. Мага Маргейта, что жил в большом особняке и увлекался коллекционированием чудовищ.

Нет, я не из тех уродов, которых он собирал. Я просто заботился о них. Такова была моя работа — работать чем-то вроде няньки для фантастических существ. Например, я должен был кормить мистера Симпкинса. Он был вампиром, как вы помните.

Я тоже вспоминаю это с содроганием. Потом я заботился о вервольфе Джори и кентавре Гериманксе. Также я ухаживал за гамадриадой Миртл — она была древесной нимфой. И, конечно же, как не вспомнить мою особую подопечную русалку Трину. Я построил ей бассейн, и заботливо прикармливал селедкой. О, мы были счастливой маленькой семьей! Маргейт так гордился своей необычной коллекцией монстров, да и чего уж там, я тоже полюбил их всех.

Затем наступил тот ужасный день, когда Маргейт получил нового питомца для своей коллекции. Это оказалось не что иное, как отвратительная Медуза. При виде ее Маргейт и его питомцы окаменели.

Как я избавился от Медузы — это уже другая история.

Но когда эту гадину наконец превратили в руины, я остался совсем один в большом особняке Маргейта, в компании с каменными статуями. Каменные статуи Маргейта, Джори, мистера Симпкинса, Гериманкса и Трины — и каменное дерево на лужайке, некогда бывшее гамадриадой Миртл. Я сидел в кабинете Маргейта, в его огромной комнате, где хранилась коллекция книг о темных и некромантических гаданиях, и уныло размышлял. Я ощупал его перегонный куб, бутылки с экстрактами корней и ядами. Была там одна бутылка, к которой я не осмеливался прикоснуться — та, в которой жил джинн.

Через несколько дней я перестал перебирать бутылки и стал из них пить. Потому что у Маргейта в погребе, рядом с гробом, в котором когда-то покоился мистер Симпкинс, имелся запас хорошего спиртного. Кто может винить меня? Мне было так одиноко! Одиноко смотреть на моих необычных друзей. Каждый день с любовью и заботой я чистил их статуи. Особенно русалку Трину. Ах, какая была девушка! Я вздохнул, думая о ней, и о чудесных днях и ночах, которые мы провели вместе. Мы сидели в волшебном лунном свете, и я бросал ей рыбу. Профиль ее лица, когда она поворачивала шею и ловила рыбу ртом, преследовал меня с тоскливой остротой.

Человек может сохранить лишь какую-то часть воспоминаний.

Я должен был что-то сделать. Конечно, я мог бы покинуть особняк и поискать работу в другом месте. Но если я уйду, кто будет смахивать пыль с лиц моих каменных друзей? В какие ненадежные руки попали бы статуи? Я не мог вынести этой мысли.

Поэтому остался. Я стал учиться. Я изучал магию в большой черной библиотеке Джулиуса Маргейта, постигая азы колдовства в затененной тишине пыльных полок. Я напряженно вглядывался в бесконечные страницы, читал отрывки заплесневелых, опоясанных железом томов, перечитывал их в поисках опасной цели. Ибо я искал заклинание-призыв, заклинание-обряд или ритуал, с помощью которых мог бы призвать своих друзей, снова вдохнуть в них жизнь. Я пытался разбить тот каменный саван, что окутывал их души.