Рассказы. Том 3. Левша Фип. - [4]

Потом лезу внутрь, и вдруг что-то вылетает и бьет меня по лицу. Пара летучих мышей — да поможет мне бог!

Я смотрю на паутину на сиденье. Потом я обхожу корпус спереди и снова смотрю. На этот раз я чуть не упал. Потому что я вижу свои номера на этом драндулете!

Здесь происходит что-то неправильное. Это моя машина, все правильно — но… Но? Я поднимаю руку, чтобы почесать подбородок. Моя рука никак туда не попадает. Она запутывается в чем-то мягком, как шуба.

Это белая борода. Моя борода! По крайней мере, она растет на мне, так что это, должно быть, моя борода, хоть я этого и не желал. Нет, мне совсем не нужна эта борода, потому что она вся в колючках и чертополохе.

Я смотрю на свою одежду, и это становится последней каплей. Потому что от моего облачения мало что осталось, кроме клочьев. Мои брюки превратились во французские штанишки из тряпья. А на коленях словно провела конференцию целая армия моли. Мой пиджак и жилет напоминают то, что коза съела бы на десерт. Хоть зад у меня не горит, но все равно я очень потрясен.

Потому что теперь я — человек, заблудившийся в горах, со старой машиной и новой бородой. Этого достаточно, чтобы заставить парня кричать — так я и делаю. Вроде как теряю голову и бегаю вокруг, крича, чтобы гномы вышли и все объяснили. Наверное, я на несколько мгновений отключаюсь, просто кричу, пока не слышу звук.

Это жужжащий звук, и он становится громче. Вдруг я поднимаю глаза и вижу самолет. Самолет делает круг, опускается ниже и выруливает на открытое место, туда где должна быть лужайка для боулинга.

Я просто пялюсь на происходящее. Это самолет новой модели, очень маленький, серебристый и блестящий. Что заставляет меня таращиться, так это тот факт, что он приземляется примерно через минуту, и является летающим такси. Но времени пялиться у меня больше нет, потому что из двери вылезает парень и подходит ко мне.

— Что-то стряслось? — спрашивает он меня.

— Да, — отвечаю я. — Так и есть.

Причем стряслось и с ним тоже. На нем тоже довольно забавный наряд — комбинезон с длинными рукавами и лацканами. Вместо шляпы у него на голове нечто вроде таза, похожего на шлем с торчащими антеннами.

— Кто вы? — с досадой спрашиваю я. — И если скажете, что вы Флэш Гордон, можете запереть меня.

Он только улыбается.

— Меня зовут Грант, — говорит он. — Специальный государственный следователь. А как вас зовут?

— Судя по всему, старина Моисей, — говорю я. — Но это не так. Я еду в Нью-Йорк, но столкнулся с некоторыми трудностями.

— Вы хотите сказать, что такой старик, как вы, собирается дойти пешком до самого Нью-Йорка? — спрашивает он. — Неудивительно, что вы кричите. Вас подвезти? Я буду в Нью-Йорке примерно через полчаса.

— Я с тобой, брат, — говорю. Поэтому мы прыгаем в самолет. Я больше не оглядываюсь на машину и почему-то не хочу смотреть на себя. Тем не менее, все, что мне остается, это задавать вопросы.

— Кого ты называешь стариком? — спрашиваю его.

Грант снова улыбается.

— Вас, разумеется. Вам же все 60, не так ли? И с бородой — я уже много лет не видел ничего подобного.

Это заставляет меня замолчать, когда мы взлетаем.

— Ты и сам очень интересный малый, — говорю я ему. — Что ты делаешь с этим громоотводом на голове?

Грант смотрит на меня, как на сумасшедшую.

— Это, конечно же, шлем управления самолетом. Разве вы не знаете, что самолеты управляются по радио? — спрашивает он, поворачивая антенны над шлемом и заставляя самолет подниматься. — Слушайте, из какой вы глуши?

— Тоже хотел бы я знать, брат, — отвечаю я.

— Знаете, в вас есть что-то странное, — продолжает он. — Одежда, которую вы носите, не совсем 1962 года выпуска.

— 1962? — кричу я.

Грант долго смотрит на меня.

— Конечно. Только не говорите, что не знаете, какое сегодня число.

— 30 апреля 1942 года, — отвечаю я.

Он начинает смеяться. Почему-то мне не нравится, когда он смеется, возможно потому что я не участвую в программах Боба Хоупа.

— Сегодня 28 апреля 1962 года, — говорит он мне. — У вас куда-то улетучились 19 лет и 363 дня. Или, может быть, еще больше.

— Я тоже так думаю, — говорю. — Потому что прошлой ночью я лег спать, а если сейчас не 1942 год, то меня надули при покупке газеты.

— Вы что, издеваетесь? — спрашивает этот Грант.

— Кто-то кого-то разыгрывает, — говорю я ему. — Все, что я знаю, это то, что я выпил несколько кружек пива с компанией гномов на пикнике и заснул. Когда я проснулся, моя машина проржавела, а костюм стал мечтой старьевщика, да к тому же на лице появилась длинная белая борода. Это трудно понять, потому что я действительно молодой парень со спортивной машиной и в элегантном клетчатом костюме. И если я не тот, у кого есть борода, тогда кто я, черт возьми?

— Вы говорите, как Рип ван Винкль, — смеется Грант.

Я навострил уши.

— Рип Ван Винкль! — кричу я. — Это тот самый тип, о котором упоминал главный гном перед тем, как я свалился во сне. Кто он?

Итак, этот Грант рассказывает мне историю о каком-то придурке, который живет в далеком прошлом и заблудился в горах, как и я. Он встречается с труппой певчих карликов или кого-то еще и начинает играть в боулинг и пить. Ему подсыпают усыпляющее средство, и он отключается. На самом деле похмелье у него такое, что он спит двадцать лет. По крайней мере, так он говорит жене, когда возвращается домой.