Рассказы. Том 3. Левша Фип. - [22]

По глазам Пфайффера я понял, что он тоже это слышит. И вдруг он выдергивает стопоры и начинает громко играть на кларнете. Раздается звук бега, все ближе и ближе. Тогда Клюв тоже его слышит. Он резко встает.

— Прекрати! — кричит он. Но уже слишком поздно. Внезапно раздается треск, стены хижины начинают прогибаться, и боковая дверь с грохотом ломается. Мелодия Пфайффера звучит громче, и раздается оглушительный грохот. Стол отлетает в угол.

— Химмель! — выдыхает Клюв, поворачиваясь лицом к двери. Это мой шанс. Я бросаюсь через комнату и выхватываю у него пистолет. Борода падает, когда дверь опрокидывается на него.

— Ну же, Пфайффер! — кричу я Крысолову. На минуту-другую в каюте воцаряется полная неразбериха, которую Пфайффер вызывает своей трубкой. Потом мы бежим по тропе, держа Клюва на мушке, и забираемся в самолет. Через три минуты мы взлетаем, и Клюв пилотирует.

* * *

— Так что рассказывать больше нечего. По возвращении мы передаем Клюва в ФБР вместе с самолетом. Они узнают все подробности об этом гестаповском выскочке, и все. Естественно, Пфайффер стал героем. Думаю, он скоро будет делать звуковые эффекты для Уолта Диснея. Но сейчас он работает с координатором информационного бюро. Знаешь, вроде детей, которые передают коротковолновое радио в страны Оси.

Он делает то же самое, что и в Германии, — играет для мышей. Он пытается заставить мышей восстать, используя свою дудочку по радио. Может быть, он сможет заставить их проложить туннель под Берхтесгаденом и убить Гитлера. Может быть, мыши поймают эту крысу.

Так вот почему я пришел сюда и заказал весь этот сыр. Я приношу его в штаб-квартиру, откуда Крысолов ведет передачи, и скармливаю мышам и крысам, которые прокрадываются в студию, когда он начинает играть.

Лучше кормить их, чем убивать, потому что они делают нам такое доброе дело.

Левша Фип откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

— Это ответ на твои вопросы? — спросил он.

Я посмотрел ему прямо в глаза.

— Послушай, Фип. Когда ты начал свою дикую историю, я тебя предупреждал. О дырах в истории, не так ли? И есть кое-что, что тебе не удалось объяснить. Думал, тебе это сойдет с рук, но я поймал тебя.

— Что ты имеешь в виду, приятель? — любезно спросил Фип.

— А то, что Пфайффер играл в хижине. Ты сказал, что он сделал что-то такое, что вызвало ужасный переполох; начал какой-то бардак, которым вы воспользовались, чтобы одолеть гестаповцев и сбежать.

— Конечно, — ответил мне Фип. — Я могу поставить тебя в известность.

— Минутку. — Я поднял руку. — Кажется, я знаю, что ты собираешься мне сказать. Хочешь сказать, что Пфайффер играл на своей дудочке, и множество мышей начали рыть туннели под хижиной и выедать фундамент, так что дверь провалилась внутрь. И я говорю тебе прямо сейчас, я в это не поверю!

— Можешь не верить, — усмехнулся Фип. — Это не то, что произошло. У Пфайффера была такая идея, когда он начал играть, но нам повезло, что у него также была сильная простуда.

— Какое это имеет отношение к тому, что выломали дверь? — рявкнул я.

— Говорю тебе, пока Пфайффер не простудился, и его музыка не стала звучать по-другому.

— Знаю, — ответил я. — А еще я знаю, что в канадских дебрях не водятся мыши.

— Конечно, — согласился Фип. — Это не мыши ломились в дверь хижины. Пфайффер играл музыку для мышей, но его простуда вызвала небольшую ошибку. И мышей там не было.

— Тогда что способно сломать дверь?

— Лось, — ухмыльнулся Фип.

Странная участь Флойда Скрилча (The Weird Doom of Floyd Scrilch, 1942)

Я почти закончил обедать в забегаловке Джека. На самом деле, я был на полпути между моей последней чашкой кофе и моей первой содовой. Стряхнув соус с газеты, я развернул ее и начал читать. Вдруг чья-то рука опустилась и отбросила страницы в сторону. Я взглянул в испуганное лицо Левши Фипа.

Его дико вращающиеся глаза смотрели на газетную бумагу с выражением напряженной ненависти.

— Убери это, — проскрежетал он. — Держись от этого подальше!

Я поднял брови, когда он опустился в кресло.

— В чем дело, Фип? — спросил я. — Тебя сильно расстроили какие-то новости?

— Новости? — эхом отозвался эксцентричный мистер Фип. — Меня расстраивают вовсе не новости. Это рекламные объявления, которые оттеняют розовый цвет от моего красивого лица. Я не могу смотреть на них.

Впервые я предвидел, что вступлю в спор со своим другом.

— Значит, ты просто еще один сноб, а? — сказал я. — Еще один из тех всезнаек, которые бегают вокруг и тычут пальцами в рекламный бизнес. Разве вы не понимаете, что реклама сделала для этой страны? Как это революционизировало бизнес, принесло новые продукты и лучшие товары для среднестатистического потребителя, учитывая этику торговли? Реклама сегодня — это больше, чем профессия, это искусство и наука. Американская общественность в долгу перед рекламой за…

— Да! — закричал вдруг Левша Фип. Зажав уши руками, он раскачивался взад-вперед. Через мгновение он взял себя в руки и наклонился ко мне.

— Пожалуйста, — прошептал он. — Пожалуйста, с кетчупом. Не говори мне этого слова. От него у меня мурашки по коже.

— Почему? — спросил я. — Какой вред принесла тебе рекл… ладно, какой вред принесла коммерческая презентация?