Рассказы. Том 3. Левша Фип. - [21]

— Ты действительно можешь заставить крыс буйствовать из-за своей музыки? — шепчу я.

— Это так. Музыка имеет прелести — апчхи!

Я сижу и думаю о том, в какой дурацкий переплет попал, но ненадолго.

Потому что мы начинаем спускаться. Самолет переворачивается, я смотрю в иллюминатор и вижу, как мы мчимся вниз, в темноту. Ни света, ничего. Поначалу мне кажется, что мы сходим с ума, но пилот по-прежнему сидит очень спокойно. И вдруг я вижу, как вспыхивает сигнальная ракета, и она висит в воздухе, пока мы приземляемся. Мы выруливаем на проселок, почти в гущу деревьев, и я оглядываюсь. Все, что я вижу снаружи, — это лес и какие-то участки снега.

— Канада, хорошо, — шепчу я Пфайфферу, пока пилоты выходят. — Должно быть, еще одно убежище.

Это оказалось хорошей догадкой. Потому что пилот подходит к задней двери, открывает ее и отпускает наши ноги. Впервые я вижу его бородатую физиономию, и только мать Карлоффа могла бы ее полюбить.

— Раус! — говорит он, любезно вытаскивая нас с Пфайффером за шиворот. — В каюту — марш!

И он тянет нас по земле к маленькой хижине, одиноко стоящей посреди дикой природы. Дверь открыта, и мы входим внутрь, Пфайффер чихает впереди меня. Мне не нравится бородатый канюк, но я в любой момент могу принять его за сокамерника, а не за личность, поджидающую нас в каюте. Он сидит за маленьким столиком и, когда мы входим, машет нам рукой с улыбкой и большим черным «Люгером». Это старый персонаж, но возраст не делает его более безвредным, чем многие другие старые вещи, такие как тигры. У него большой клюв — нос, который он направляет на нас, как «Люгер», а за ним — два красных глаза, которые пронзают мой череп насквозь.

— Итак, — говорит он бороде. — Ты привел гостей, Хейн?

— Йа, — мотает тот бородой, поднимая руку, как будто хочет выйти из комнаты. — Хайль Гитлер.

И встает по стойке смирно.

— Хорошо, хорошо. Это Пфайффер. А другой, что за мусор?

Я не знаю, кого он имеет в виду, но догадываюсь. То, как он меня называет, вполне уместно, потому что я выгляжу так, будто нахожусь в полном дерьме.

Борода начинает вилять.

— Я хочу доложить, что встретился с Пфайффером и его спутником сегодня в девять часов вечера. Без проблем подобрал их. Я взял их с собой в самолет и вот мы здесь.

— Хорошо, хорошо. — Клюв улыбается. — Идите к цистернам и немедленно заправьтесь. Вы должны немедленно уехать и доставить наших гостей к соответствующим властям.

Бородач улыбается и кивает, потом ныряет заправить самолет. Тем временем клюв смотрит на нас старым глазом.

— Садитесь, — говорит он, указывая пистолетом в сторону, которая мне не подходит. — Вам холодно, Пфайффер?

Пфайффер снова шмыгает носом и дрожит.

— Да, — шепчет он. Клюв улыбается. — Жаль, что вам так холодно, но это ненадолго. Скоро ваше путешествие закончится, и тогда, я уверен, вам будет достаточно жарко.

Это не кажется смешным ни мне, ни Пфайфферу. Но Клюв смеется.

— Да, они с нетерпением ждут вас, Пфайффер. Крысолов — неплохая добыча даже для гестапо. Это стоит риска, который мы берем на себя, чтобы поддерживать авиасообщение, когда мы можем обрабатывать таких пассажиров, как вы.

Он широко улыбается.

— Вы поедете кататься.

— А-чхи! — говорит Пфайффер.

— Gesundheit, — очень вежливо говорит Клюв.

Я изучаю ситуацию. В старой хижине нет ничего, кроме стола, нескольких стульев и пары коек. Нечего бросать и негде прятаться. И у Клюва есть Люгер. Через пару минут мы вернемся на самолет, направляющийся в Германию. Я искренне хочу заполучить этот пистолет — но у меня связаны руки. Я начинаю чувствовать себя немного подавленным.

А Пфайффер сидит и чихает. У него ужасная простуда. Клюв замечает это.

— Жаль, что я не могу развести огонь, — замечает он. — Но из трубы летят искры, а это Канада. Понимаете, нужно быть очень осторожным.

Пфайффер качает головой. И тут в его глазах появляется какой-то блеск.

— Возможно, я смогу согреться, — предлагает он. — Если вы не возражаете, я поиграю на своей трубке, чтобы скоротать время.

Клюв хихикает.

— Серенаду? Чудеса! Не каждый человек слышит игру Крысолова.

Пфайффер залезает в карман связанными руками. И «Люгер» Клюва следит за каждым движением, на случай, если Пфайффер выстрелит из пистолета или еще чего-нибудь. Но ничего не выходит, кроме кларнета из кармана пальто. Она вся в вмятинах, но Пфайффер подносит ее к губам и что-то бормочет. Начинается скрип. Клюву все равно. Здесь, в глуши, некому слушать. Пфайффер начинает копать глубже. Он слегка улыбается и борется с холодной трубкой. Что-то тут не так. Холодный воздух делает ноты ниже. И холод Пфайффера что-то делает с его дыханием, так что все звуки становятся странными. Они издают протяжный вой, словно эхо, доносящееся издалека.

Все это как-то впечатляет — Пфайффер сидит связанный в этой хижине в лесу ночью, а какой-то парень целится ему в голову из пистолета — а он играет, как статуя пана, или как там его называют. Его длинные пальцы дергают трубу, губы кривятся, и громкие вопли носятся по воздуху.

Потом открывается дверь, и входит Борода. Он закончил заправку и готов. Он садится на минуту, когда слышит, что Пфайффер что-то бормочет. Он пытается привлечь внимание Клюва, но тот смотрит на Пфайффера. И тут я слышу его. Далеко. Это шелестящий шум. Мягкий звук. Кажется, он приближается, становится громче. Больше похоже на топот. Он как бы движется в такт трубе. Я быстро оглядываюсь, но ничего не вижу.