Рассказы (-) - [4]
- Живая клетка состоит из белка и желтка.
- Капуста относится к семейству белокочанных.
- В пустыне растет сексуал.
От уроков ботаники запомнилось, что у учительницы совсем не было груди. Из мира науки в памяти остался только Ньютон - у него в учебнике были пририсованы синие очечки и шрам от уха до уха. Перед контрольной по физике хотелось заснуть летаргическим сном, а проснешься - школа окончена, все предметы сданы, и постаревший директор вручает аттестат с пятерками.
В середине пятидесятых произошло небывалое: мужскую и женскую школу объединили. Никогда не забуду то утро, когда в класс вошли двадцать шестиклассников, ухмыляясь от стыда, с багровыми ушами. Стены монастыря рухнули - мальчиков посадили за парты с девочками. Закрываю глаза и вижу ту, пореформенную школу.
Вот девочки переодеваются в холодной раздевалке, следующий урок ненавистная физкультура. Вышибив ногами дверь, в раздевалку влетает на канате Бугорков. Маятник, сделав дугу, исчезает, но Бугорков успел облить полуодетых девчонок из детской клизмы. Инвентарь для пакостей всегда находится у него под рукой. Визги облитых водой и улюлюканье друзей героя за дверью возвестили начало нового летоисчисления - совместного обучения.
Дня не проходило, чтобы кого-то из мальчишек, чаще всего одного и того же, убогого, не заталкивали в женскую уборную. Припирали дверь и не давали выйти. Девочки успевали отдубасить его шваброй. Побывавший в женском туалете считался опозоренным.
Летом в школе объявили практику: собирать разбитое стекло и относить к забору или сгребать листья в кучи, - через час листья снова разлетались по школьному двору.
Вот недомерок Макаров собирает червяков, они лезут у него из кулака. Я знаю, этих червяков он сунет сейчас кому-нибудь за шиворот. Если мне, то я умру.
Мальчишки не читали тех книг, которыми бредили все мои подруги, например, про сиротку-аристократку. Каждая прожила ее жизнь и поплакала над ее горькой судьбой.
Мальчики занимались неинтересным: строгали палочки, залезали высоко на деревья и оттуда плевали жеваной бумагой, сидели в засадах, рисовали взрывы. Но при этом понимали, отчего не падает самолет и не тонет пароход.
Учительницу математики я очень боялась: она орала и обзывалась. Начинала кричать сразу, с девяти утра, - она перешла к нам из мужской школы. Зинаида Ивановна выросла в детдоме и жила в огромной коммуналке, занимая бывшую ванную. Она так и не выбралась из своего склепа, так до конца жизни и не пожила с окном.
В шестом классе мне нравился учитель физики, Юрий Исаакович. Я его так жалела, что хотела даже выйти за него замуж. Я ревновала его к плоскогрудой ботаничке: иногда я видела их вместе. Юрий Исаакович всегда глядел куда-то вверх, на тусклое лабораторное окно, поверх голов. Он слушал, наклонив голову, и мягко говорил: "Присядь, мальчик, урока ты не знаешь". Выслушав девочку, говорил ей с ласковой грустью, глядя в окно: "И ты, девочка, присядь, и ты не выучила..." Шкафы в кабинете физики были покрыты таким слоем пыли, что так и тянуло написать что-нибудь. Юрий Исаакович, казалось, ничего не видел вокруг себя, и матерное слово постепенно тускнело и затягивалось новой пылью.
Учителя истории никто не слушал. Это был худой старик, обсыпанный пеплом. "Старейший педагог города", - говорили про него учителя. Он входил в класс с указкой и уходил с ней - всегда держался за нее двумя руками. Он держал ее горизонтально, в опущенных вниз прямых руках. Меня томила эта указка, я представляла себе, что историк и ночью спит с ней - он лежит на спине, держа указку поверх одеяла, поперек кровати. Когда он говорил "Габсбурги", то на первую парту летели брызги из его рта. В начале урока он обычно предупреждал тихим голосом: "Двойки буду ставить беспощадно..." Его не боялись, да и он никого не спрашивал - не связывался.
У многих девочек были сестры в старших классах, и встреча с космическими пришельцами оказалась роковой: ревность, ссоры закадычных подруг, слезы - вот что принесла мужская школа, переступив порог женской. А сколько страстей бушевало на школьных вечерах...
- Веденеев два раза танцевал с Васильевой, а у ней прыщи! И туфли на ней - мои, у меня на вечер выпросила.
- Видела? Гинзбург и Семенова выходили на школьный двор на целый час, а потом вернулись как ни в чем не бывало. Обнаглели.
- А Петрова проревела весь вечер дома - нечего надеть. В доме ни одной пары капроновых чулок. Она матери кричала: "Будь ты проклята!"
И все десятиклассницы - толстые и спортивные, та, у которой было только одно, коричневое школьное платье, и та, королева с тремя кофточками, - все мечтали о любви. Люба, сестра моей подруги, была в выпускном классе, когда школы объединили. Когда она возвращалась домой со школьного вечера, одноклассник взял ее под руку. "Я уже развратная или еще нет?" - стучало в Любиной голове.
Когда подошел трамвай и Люба уже стояла на подножке, ее поцеловали. "Развратница", - огорчилась Люба. Две недели спустя мама увидела, что дочка меряет сантиметром талию - проверяет, растет ли живот. Таблетки для самоубийства уже ждали, спрятанные в надежном месте.
«Двое» — книга сестер Толстых. 90-е годы по-разному отразились в творчестве сестер-писательниц. Татьяна в это время работала в основном в жанре публицистики. Наталия писала прозу. Однако внимательный читатель заметит очевидные переклички в текстах Толстых. В книгу включены рассказы Татьяны Толстой и Наталии Толстой, как уже знакомые читателю, так и новые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.