Рассказы сибиряка - [9]

Простите несчастливца вы,

Он вас слезами умоляет,

А ведь повинной головы

И даже меч не отсекает…

— «В чем же дело?» — Вот в чем, прелестная Катинька; когда говорил я на 11 странице о ваших глазах, мне пришло на мысль выразиться: «я верю этим небесам!»… Признаюсь, тогда я точно твердо был уверен, что у вас голубые глаза. Я рассказывал всем знатокам, любителям и ценителям изящного, что небесный цвет ваших очей несравненно лучше настоящего небесного цвета.

И что ж?.. не дальше, как вчера,

Собравшись видеть вас с утра,

Я ждал вас у священной двери,

Как будто греховодник Див,

Влюбленный в миленькую Пери;

Я был тогда ни мертв, ни жив;

Вдруг вы в толпе других явились,

Ваш взор был грешнику гроза:

Я вспыхнул весь, мои глаза

К земле невольно опустились;

Но укрепил меня мой Бог:

Я робость в сердце перемог,

Таинственно о светлой цели

Какой-то голос мне шепнул,

Я прямо в очи вам взглянул —

Они сияли и чернели…

Взглянул — и не видал потом

Того, что делалось кругом.

Все эти лица и одежды,

Вся этой смеси пестрота

Была, как темная мечта

Пред светлым призраком надежды;

Весь этот гул пустых речей,

Бесцветных, приторных желаний

И шум приветов и лобзаний

Я пренебрег душой моей.

Толпа безумно лепетала

Урок приличий заказной

И неприметно за собой

Вас, милый ангел, увлекала.

Я был недвижен, я грустил…

И безотчетливо за вами

Своими скорбными очами

В немом раздумий следил.

Вдруг с кем-то вы от всех отстали,

И очи, полные огня,

Вы устремили на меня

И будто тайну узнавали:

Скрепясь, я чудно устоял

Против сего огня святого,

Но вы еще взглянули снова

[4]

Видите ли, прелестная Катинька, как затруднительно бывает мое положение, когда я осмеливаюсь к вам приближаться… Видите ли, что только один особенный случай открыл мне, что у вас не голубые, но очаровательные черные глаза… Между тем это было четвертое наше свидание, что же мог я увидеть в первые три?.. Я так неожиданно вас нашел! я был так обрадован! так ослеплен! одним словом…

На вас не мог взглянуть я смело,

Я счел, что вижу все во сне,

Да и до глаз ли было мне,

Когда в моих глазах темнело.

Неужели и после этого вы не простите мне моей ошибки?.. Вы прощаете?.. Я в восхищении!.. Однако ж,

Хоть я смеюся и шучу,

Но сквозь мишурность прибауток

Серьезно я сказать хочу,

Что я влюбился в вас без шуток.

Рассказ четвертый

«Да долго ли у вас, скажите,

Порожняком мирам стоять?»

— А вот я стану, погодите,

Их помаленьку заселять.

За несколько сот тысяч веков… Помилуйте,

«Ведь это ужас как давно!»

— По-моему, так это мало;

К тому ж для нас не все ль равно:

Все что прошло — пиши пропало!

Итак, за несколько сот тысяч веков прежде, нежели на Самбу-Тибе стал существовать грешный человеческий род, далеко, далеко от нас, на седьмом небе, жили себе припеваючи бессмертные духи генгери. Никому не известно, когда, как и кем они созданы, но зато я смело могу вас уверить, что блаженство их было неописанное, потому что его никто не описывал. Вот они жили, жили, наконец одним из них пришла престранная мысль: «Сем подеремся!»… Сказано — сделано!.. Началась потасовка то ли за дело, то ли ни за что ни про что, и кончилась тем, что ассури, как побежденные, сперва подавай Бог ноги, а потом дали тягу на Сюммер, и тут только спаслись от преследования… Правда, велика гора Сюммер, да и народу-то привалила бездна, к тому же ассури, хоть и сами собою, а все-таки размножались; с другой стороны, опять на светлой вершине Сюммера, как на подножии престола великого Шагя-Муни, изволили поселиться блаженные тенгери, чтобы для веса и для большей важности окружать своего повелителя; вот бедным ассури сделалось тесновато, и некоторые из них стали помаленьку переселяться на Самбу-Тиб. Здесь, по словам иных, они назвались духами аминами, и с этих-то пор начинается рассказ, который решительно не подвержен никакому сомнению. Все последующие события доказаны у шагяму-нианцев вернейшими историческими актами; тут незачем ходить ощупью: истина ясна, как день.

Но наперед вы знать должны,

Что по особенной причине

В то время не было в помине

Ни звезд, ни солнца, ни луны.

— «Выходит, свечи подавали;

Не темьнеть же была у них?» —

Конечно! — Но они не знали

Заводов сальных и свечных.

— «Так, верно, лесу не жалели

И жгли огромные костры?

Да что ж вы, будто онемели?

Скажите!.. будьте же добры!».

— У женщин вечно та же сказка,

У них уж так заведено:

Чуть тайна есть, — так есть и ласка,

Ох, вы!.. вот то-то и оно!..

А чтобы приласкать меня прежде?.. тогда бы я просто сказал вам, что для этих аминов не нужно было постороннего света: они сияли сами и освещали собою все пространство… Но этого еще мало… вообразите, они летали!.. Какое завидное положение!.. Таким образом, вы можете себе представить, прелестная Катинька, что они были

В неугасимом дне без ночи

Легки, как крылья эфемер,

Светлы, как… что бы, например?..

Ну, например, как ваши очи!..

Видите ли, какая необъятная бездна света?.. и какого света!..

Одна любовь и красота

Могла им только освещаться,

И должно, кажется, признаться,

Тот свет не нашему чета.

Итак, чтоб вам узнать бы тоже

Сей блеск духовного огня,

Вам стоит полюбить. — «Кого же?»

— Да разумеется меня!

Впрочем, с последнего нашего свидания я по некоторым приметам сужу о вас совершенно иначе: