Рассказы сибиряка - [10]

Хоть мне и жалко головы,

А я свихнусь на этой точке:

Мне кажется, что амин вы,

В земной, прелестной оболочке.

Например, теперь посмотрите, как много волшебства в этом пламенном, проницательном взгляде, который вы устремили на меня! Посмотрите мне в душу…

Она открыта перед вами:

Как в ней торжественно светло!

Но безнадежности мечтами

Сей дивный свет заволокло…

Однако ж, друг мой, ради Бога…

— «Вот это мило! что за друг?» —

Да опустите вы немного

Своих ресниц блестящий пух;

А то ей-ей! собьюсь я с толку:

Монголов позабуду я

И все о вас, звезда моя,

Твердить я буду без умолку.

Вот так!.. очень хорошо!.. прелестно!.. теперь извольте слушать.

Хотя амины утратили большую половину первой чистоты своей, первых своих наслаждений; но как еще много оставалось для них!.. Вечная любовь; вечное согласие; собственный, неугасимый свет; быстрый, легкий, вольный полет по всему Самбу-Тибу; сладкая эфирная пища и долгая, долгая жизнь… А как вы думаете, поскольку они живали? — «Я думаю по 1000 лет.»… — Извините меня, прелестная Катинька!.. Амины жили… страшно выговорить… по 80 тысяч лет. Согласитесь, тут было когда пожить…

О! если бы тогда на свет

Случилось мне и вам родиться,

Да я бы сорок тысяч лет

Все стал за вами волочиться.

В то время они имели еще надежду получить обратно прежнее свое блаженство; а какого тягостного изгнания не украсит надежда?.. Проходили сотни тысяч лет; казалося, что былое опять начинает веять на них своим упоением, вдруг один из духов нашел Шиме, или земное масло, как называют другие [5]. Монгольские книги не говорят ни полслова, каким образом лукавый помог ему найти это масло, а потому я решительно не знаю,

Как этот плод явился чудной,

Отсюда близко ль, далеко;

Но что иному очень трудно,

То для нелегкого легко.

Главное дело в том, что дух нашел запрещенный плод; конечно,

Найти, оно и ничего бы,

Ведь он его и не искал;

Да вот в чем амин маху дал:

Он скушал маслица — для пробы.

Ну, разумеется, после этого он тотчас озаботился соблазнить родных, товарищей, знакомых — и пошла круговая порука.

И что же вышло напоследок? —

Что в несколько печальных дней

Находкой масляной своей

Умаслил всех монгольский предок:

Идти — не видно ничего,

Лететь — к земле невольно тянет,

И, верно, амина того

Никто добром не воспомянет.

Тут понадобились и солнце, и луна, и звезды, и все это было тотчас же сотворено. Весь Самбу-Тиб дышал новизною: новая жизнь, новые чувства, новые наслаждения; но уже лета этой жизни были сочтены вполовину. Впрочем, и сорок тысяч лет

Хоть перед вечностью ничто,

А выжить, право, не безделка;

По крайней мере, все ж не то,

Что нынче наша скороспелка.

Казалось бы, что на этом месте должна кончиться вся история: новый порядок вещей в течение нескольких сот веков поневоле сделался старым; забывая утраченное, амины помаленьку привыкли пользоваться настоящим: все шло как нельзя лучше. Еще не было слов: порок, слабость, зло; добродетель царствовала повсюду: она была неисчерпаемым родником, из которого изливались тихие, чистые, продолжительные удовольствия души…

Чего бы, кажется, им надо?

Ну жить бы, жить да поживать!

Так нет, вот видите ль, опять…

Ей-ей! за них берет досада!..

— «Да что ж опять? неужто плод?»

— Да что же иначе быть может?..

Как жаль, что наш греховный род

Всегда заветное тревожит!..

— «Нельзя ль мне это рассказать!

Вы потрудитесь?» — Без сомненья;

Но вам чужие прегрешенья

Пришла ж охота узнавать!

— «Не спорьте!» — Слушаю-с! Однажды

(А как случилось это зло,

До нас в рассказах не дошло),

Итак, от голода ль, от жажды,

Какой-то амин молодой

От всех своих знакомых тайно

Нашел какой-то плод случайно,

Который назывался: Ой…

На всем пространстве Самбу-Тиба,

Родяся, сладости такой

Не ел мой амин удалой —

Что в рот — так тотчас и спасибо!

Вот он поел немножко — глядь?

Ему чего-то стыдно стало,

И хоть он скушал очень мало,

А вдруг позыва нет опять…

— «Ах, это страх как интересно!» —

Вам интересно?.. очень рад!

Но я побьюся об заклад,

Что остальное вам известно…

— «А кто ж расскажет это мне?» —

Да тут не надобно рассказа;

Ведь это старая проказа —

Так и последствия одне…

Смекнув тогда, что сделал худо,

Он в лес — где гуще, где темней,

И ну перекликать оттуда

Поочередно всех друзей:

Сюда! здесь ужин вам богатый!

Я вещь чудесную нашел!..

И вот на зов один пришел,

Пришел другой, пришел десятый;

И нечего таить греха,

Хоть и без умыслу — а ели…

— «Что ж вышло?» — Вышло, что на деле

Развязка чересчур плоха…

Когда был кончен сытный ужин,

Тогда узнал любой из них,

Что различать приметы их

Не очень зоркий глаз был нужен…

— «Мне это что-то мудрено;

Так разница была, наверно?» —

Как рассказать бы вам, примерно,

Не очень ясно, не темно?..

Да вот положимте, что вы находитесь в обществе девушек и мужчин: сперва стали обнимать вас ваши подруги, потом обнял я, я, и я, потому что мне нельзя же позволять, чтобы каждый обнимал вас сколько ему угодно… Теперь сравните наши объятия…

Нашли ль вы разницу? — «Нашла!» —

Так и для них за преступленья

Пора тяжелая пришла

Вам неизвестного влеченья…

С тех пор, как на Самбу-Тибе понадобились местоимение: он и она, с тех пор начались все бедствия. Жизнь укоротилась вполовину и потом, впоследствии, стала убавляться постепенно…