Рассказы сибиряка - [2]

Тотчас же фениксом творенья

В посланьи к другу названа;

Тут на людей пойдут нападки,

И, в духе рыцарских времен

Он бросить всем готов перчатки,

Зачем не бредят все, как он…

Какой он вздор в стихах турусит!

В них смесь всего и ничего:

Он понял всех, а уж его

Никто наверно не раскусит;

Все жалки, холодны, как лед,

У всех на место сердца — камень,

И только в нем небесный пламень

От скуки ангел стережет…

Потом, беснуясь страстью оба,

Ничтожный мир забыть хотят

И наизусть из книг твердят:

«Любовь и за пределом гроба!»…

Потом, по правилам любви,

Несчастным предстоит разлука;

Вот тут-то плохо: в сердце мука,

И холод гробовой в крови.

Он стал элегией ходячей,

Он чужд веселостей чужих,

И в этой горькой неудаче

Остался, бедный, при своих…

Вот вам симптомы и припадки

Сердечной глупой лихорадки…

Хоть стыд сказать, а грех таить!

Былое дело: поневоле

И я дежурил в этой школе,

Чтобы других собой смешить;

Была проказа и со мною,

Но уж исчезнул вздорный сон,

Когда franèaise и котильон

Меня счастливили собою.

Я курс любви давно прошел;

Я отолстел, я обленился,

И мишурой не ослепился,

И на подъем я стал тяжел.

Теперь душа иного просит;

Я записался в старики,

И уж пожатие руки

Меня высоко не заносит,

И, право, только для проказ,

Влюблялся я двенадцать раз.

Видите ли, как немного, но я бы никак не начел и этой дюжины, если бы

Тогда пришлось мне видеть вас,

Когда я был еще моложе;

Ах! скольких бы тогда, мой Боже!

Не напроказил я проказ!

Тогда б я не бродил в Сибири,

В тайгах, и по степям пустым,

Где радости легки, как дым,

И тяжелы часы, как гири;

Но вы на сердце залегли

Мечтой прекрасною к Поэту —

И вот, страдалец на земли,

Я вас отыскивал по свету.

Порой я видел, как вдали,

Ну точно вы в толпе мелькали,

И пробужденные мечтой

Во мне надежды оживали

Приветной счастия зарей…

Я вслед иду. Как все в ней мило!

Что за головка!.. Что за стан!..

Так я нашел? — Не тут-то было!

До этих пор все был обман…

Когда порассмотрел я ближе

Любимиц ветреной мечты —

Узнал, что все их красоты

Далеко против ваших ниже;

И нет у них, так как у вас,

Неизъяснимого чего-то,

Чем любоваться всякий раз

Так и берет меня охота…

Таким образом, история моих заблуждений и ошибок кончилась довольно хорошо, особенно для вас, и знаете ли почему? — Потому что все красоты, о которых я сказал теперь и которые принадлежат мне только как создание моей мечты, составляют вашу прекрасную, заманчивую собственность… Впрочем, и на мою долю пришлось чрезвычайно много выгод: во-первых, например, я отыскал вас…

Легко сказать: язык без кости,

А пусть-ка кто увидит вас, —

Так уж завистливый тотчас

Наверно кашлянет от злости;

К тому же ветреность моя

С тех пор как будто не бывала:

Я подражаю вам — так стало,

И во сто раз умнее я.

Согласитесь, что такая прибавка не безделица.

Во-вторых: когда я отыскивал вас на краю света, то в одном городе один почтенный мой знакомец-ориенталист подарил мне одну тетрадку своих выписок из духовных монгольских книг о мифологических преданиях и о вере этих чудаков — монголов. Приобретение очень важное… Наконец, третья выгода та, что я нашел теперь прекраснейший случай пересказать все это прелестнейшей девушке в целом свете; а случай точно пресчастливый… (Тут опять следует та же история, то есть: во-первых, во-вторых и т. д.)

Во-первых, вы со мной не говорите ни полслова, следственно, не будете бранить меня за дерзость; во-вторых — вы не обращаете на меня никакого внимания, стало быть, вам все равно: говорю ли я, не говорю ли я, а для меня какая же разница!.. говорить с кем-нибудь и говорить с вами… с вами?.. Боже ты мой!..

И если б только утомить

Я вас рассказом не боялся,

Чему бы доброму тут быть? —

Да я б до смерти заболтался…

В-третьих, вы даже, может быть, не будете знать, что я тружусь только для одних вас, что я одним вам посвящаю мои томительные дни и мои бессонные ночи, а когда вы не будете знать, следовательно, вам нет до меня никакого дела, тогда как я имею до вас очень важное…

О! если бы вы только знали,

Что я в вас по уши влюблен,

Тогда, быть может (сладкий сон!),

Меня б вы ручкой приласкали,

А я тотчас ее бы сжал

В пылу кипящего мечтанья

И вплоть до самого венчанья

Никак из рук не выпускал.

Когда таким образом все обстоятельства расположены в мою пользу, я торжественно приступаю к своим рассказам: но прежде, нежели начну, я должен открыть вам по долгу моей совести (вот видите ли — везде совесть!) такие вещи, которые послужат вместо предисловия. Подобные предварительные статьи весьма важны почти во всех житейских случаях — особенно в трех: когда издаешь книгу, когда ищешь руки и когда занимаешь деньги.

Да! в кодексе мирских условий

Давно введен закон такой,

И только муж с своей женой

Обходится без предисловий…

Надобно признаться, что странички две тому назад, рассказывая вам, что в одном городе один мой почтенный знакомец-ориенталист подарил мне одну тетрадку своих выписок из духовных монгольских книг, — я выразился довольно темно… Вы тотчас, пожалуй, подумаете, что эти выписки были сделаны на монгольском языке и что я между делом перевел их и для вас выдаю теперь в свет. — Ничуть не бывало! — Я столько же знаю по-монгольски, сколько царь Соломон (человек, впрочем, почтенный и умный) знал по-французски. Выписки эти переведены самим почтенным моим знакомцем-ориенталистом, подарены мне и, следственно, составляют мою собственность. Они пролежали у меня несколько лет; теперь, облекая их в новую форму по своему вкусу, я хочу их напечатать, и это так естественно, как нельзя более. Скажите, зачем же им лежать даром на моем письменном столике?