Рассказы разных лет - [34]

Операция захлебнулась в неудачах, и фронт предполагал ввести в скором времени свой резерв — танковую армию, а нашей дивизии предстояло сопровождать ее при допрорыве и потом, когда она хлынет на оперативный простор в глубину, громя вторые эшелоны и тылы гитлеровцев. Об этом мне хотелось потолковать с командованием и летчиками истребительного полка, а тут, как назло, этот проклятущий «Хейнкель-111», за которым было так трудно следить из-за ограниченной видимости.

Послышался надрывный звук мотора, а затем застрекотали пулеметы и затарахтели пушки истребите* лей. Вдруг кто-то закричал:

— Сбили, сбили стервятника!.. Вон он падает!..

И действительно, в мрачной атмосфере полыхал огромный костер, стремительно приближаясь к земле. Вскоре раздался мощный взрыв.

— Думаю, что никто там не остался жив, — сказал мне начальник штаба полка.

— Вероятно, но все же пошлите туда несколько вооруженных людей, — ответил я.

— Парашютисты! Парашютисты! — забасил голос моего шофера Прохора, указывавшего рукой в тусклое пространство. Действительно, спускались белоснежные парашюты, и вскоре стало видно, что это немецкие летчики, выпрыгнувшие своевременно из загоревшегося «Хейнкеля-111».

— Срочно человек двадцать с автоматами и карабинами к лесу, чтобы не дать улизнуть туда гитлеровским воякам, — крикнул я начальнику штаба, а сам вскочил в «додж» рядом с Прохором.

— Гони, Прохор, в сторону их приземления, — сказал я старому солдату-шоферу, ранее служившему в противотанковом полку, где его трижды ранили немцы.

— Слушаюсь! — четко ответил мне бывший тульский оружейный мастер, ставший по воле военной судьбы водителем.

Пока мы добирались в район, куда опустились немецкие летчики, нас нагнал уже вернувшийся с боевого задания командир авиационного истребительного полка и, пересев в нашу машину, доложил, что первая пара не смогла найти воздушного пирата, а сам он, как ему советовали, заметил «Хейнкель-111» на фоне солнца и атаковал. Но, рано открыв огонь, только зацепил крыло немецкого самолета, а напарник врезал из пушек так, что «хейнкель» загорелся. Правда, и нашему герою досталось — его поджег стрелок. Командир сопровождал горевшего товарища и видел, как тот сел на поляне и выпрыгнул из полыхавшей машины, которая вскоре взорвалась. Командир послал туда машину с командой и санитарами.

Шофер остановил «додж» и басисто проговорил:

— Здесь они шлепнулись… Здесь, товарищ командир! Отдав команду вытянуться в цепь на расстоянии метров двадцати друг от друга, мы приготовили к бою пистолеты и пошли от леса в направлении болота. Под ногами пушистая трава… Много кустов можжевельника вокруг.

Неожиданно справа раздался выстрел, и мы увидели, как после команды дивизионного инспектора; «хэндэ хох!» из-за можжевельника с поднятыми вверх руками вышел огромный немец.

— Почему стрелял? — спросил я Костю, как звали все в дивизии боевогю штурмовика и истребителя — нашего инспектора.

— Для острастки, чтобы недолго таился, — ответил майор и добавил: — В чинах мой пленный — полковник.

— Молодец, Костя! — успел похвалить я товарища, а сам в этот момент услышал глухой щелчок из-за куста. Мгновенно сообразив, что кто-то прячется за можжевельником, я выстрелил из девятимиллиметрового трофейного маузера и услышал вопль. Слева подбежал мой шофер Прохор и, направив автомат, хотел было нажать на спусковой крючок.

— Прохор! Не сметь! — предупредил я строго солдата, видя, что на траве лежит раненный в левую часть груди щупленький лейтенант. Около правой руки его валялся «вальтер». Шофер поднял пистолет с травы, вытащил обойму и выбросил в ладонь патрон из ствола. Он внимательно осмотрел все и заключил:

— Осечка, командир. Видимо, пружина ударника слабовата или пистон отсырел. — С этими словами он показал всем патрон и, вставив его в ствол, зло добавил: — Сейчас попробую вторично… — И он нацелился в лежавшего немца.

— Прохор, лежачего не бьют! Стреляй вверх! — строго приказал я солдату. Прохор бросил на меня тяжелый укоризненный взгляд и поднял пистолет. Раздался выстрел…

— Долго жить будешь, командир… — буркнул недовольный солдат и протянул мне трофей. Я приказал пистолет отправить вместе с пленными в штаб, а шоферу объяснил:

— Нельзя нарушать конвенцию — добивать раненых.

— А им можно, им все позволено… — глухо говорил явно взволнованный, полный ненависти к врагу старый русский солдат, с иронией повторяя: — Конвенция… Конвенция…

Год тому назад, перед самой своей смертью, мой соратник по Великой Отечественной войне бывший шофер Прохор прислал мне письмо. Он больше не корил меня за то, что я не дал ему тогда пристрелить раненого лейтенанта, у которого плохонький «вальтер» дал осечку, благодаря чему я остался жив и сегодня имею возможность написать этот нехитрый рассказ.

1981 г.

КИНЖАЛ И БУРКА

Уходил 1937 год. Жителям одной шестой части планеты предстояли первые выборы в Верховный Совет Союза ССР. Это огромной важности шаг на пути дальнейшей демократизации жизни страны и вовлечения ее граждан в более активное участие в руководстве политическими, социальными и экономическими делами на всех уровнях управления страной, впервые строящей социализм.